Замести следы и одновременно отомстить.

Она как наяву увидела комнату, сплошь увешанную картинами. Новенькие плетеные кресла, чашки с дымящимся чаем. И себя – нескладную худющую школьницу, с огромной папкой, где она бережно хранила свои рисунки. Хозяйка этой странной богемной квартиры – растрепанная женщина, щедро разукрашенная янтарными и серебряными браслетами. Она сидела в одном из кресел и беседовала с Викиной матерью. Та очень хотела показать творения дочки «знающему» человеку и вот выкопала откуда-то эту искусствоведшу. Вика ждала приговора. Юлия Борисовна рассматривала ее рисунки со снисходительной жалостью. Потом улыбнулась и погладила Вику по плечу:

– Приятно, когда девушка умеет рисовать. Но я тебе дружески советую – не относись к этому так серьезно. Я в этом кое-что понимаю. Художницы из тебя никогда не выйдет.

Вика открыла глаза и снова увидела перед собой затылок шофера. «Да, художницы из меня не вышло, – подумала она. – Зато из вас что-нибудь да выйдет, милая дама. Уж я постараюсь, чтобы вы меня не забыли, как не забыла вас я! Может, объясняясь с милицией, проливая слезы, вы вспомните пятнадцатилетнюю дурочку, которая расплакалась у вас на глазах, когда вы ей прямо сказали, что она бездарность? Вы меня не пощадили, почему же я должна вас жалеть?»

– Послушайте. – Она легонько тронула шофера за плечо. – Не желаете подзаработать? Ничего особенного делать не придется. Давайте познакомимся, меня зовут Лариса…

* * *

…Она села на диване. Сняла с тумбочки телефон, поставила аппарат на колени и набрала длинный международный номер. Трубку долго никто не брал. Потом подошел Артур. Узнав голос матери, он сразу замкнулся. Она сдержанно поздоровалась и попросила позвать отца. Через полминуты Артур вернулся с известием – тот не желает подходить к телефону.

– Скажи, что это очень важно, – настойчиво повторила Вика. – Скажи, что я все ему объясню. Я запуталась, мне нужна помощь! Артур, позови его!

– Он все равно не подойдет, – тихо ответил сын. – Мам… Вы что, правда разводитесь? Он говорит, что разводитесь…

Когда следователю сказали, что к нему явилась Светлана Грачева, он удивился. С домработницей Васильковских он беседовал позавчера и считал, что ничего полезного она сообщить не может.

– Что у нее? – недовольно спросил он. Ему было хорошо известно, что есть тип свидетелей, которые готовы морочить голову из-за всякой ерунды. Особенно женщины.

– Говорит, что нашла какие-то документы, – после некоторой паузы сообщили ему.

– Пусть зайдет.

Светлана вошла в кабинет – возбужденная, с пылающими щеками. Кратко поздоровалась и без приглашения уселась к столу.

– У меня новости!

– Хорошие? – осторожно осведомился следователь.

– Для кого как, – загадочно ответила Светлана и достала из сумки плоский газетный сверточек. – Я специально завернула, вдруг там отпечатки пальцев.

Усмехаясь, он поддел газету. Оттуда посыпался лавровый лист, и гостья поспешила пояснить:

– Нашла в кухонном шкафу, в пакете с приправами. Я бы и не заметила, но сегодня Денис Григорьевич заказал уху…

Он уже не слушал женщину. Перед ним на столе лежал заграничный паспорт. Он взял его в руки.

Паспорт выдан на имя Мухиной Виктории Николаевны, 1958 года рождения. Мухина – девичья фамилия Ларисы. Отчество совпадает. Сестра? Он припомнил, что видел фотографию женщины в альбоме у матери Ларисы. Но там она была моложе.

Перелистав паспорт, он остановился на последних визах. Германия. Мухина въехала в Россию двадцать пятого октября и, судя по отсутствию выездной визы, все еще находилась здесь.

– Где вы это нашли? – спросил он, не поднимая глаз.

– Да я же сказала – на кухне, в шкафчике с крупами и приправами. – Светлана всплеснула руками. – Я же говорила, что у Дениса Григорьевича жила женщина!

А следователь думал о другом. О том, что Лариса расплатилась с Матвеевым немецкими марками. О баллончике немецкого производства. И о том, что, в сущности, никто из свидетелей не мог с полной уверенностью опознать Ларису. Все видели или просто на нес похожую, или другую женщину… На фотографии Виктория Николаевна Мухина выглядела на все свои сорок и даже старше.

Упорный взгляд, сухая линия губ, гладкая прическа. Никакой косметики, никаких украшений, черный свитер с высоким воротником.

– Денису Григорьевичу показали?

– Нет! И не собиралась даже! Я как увидела – сразу все бросила, плиту выключила и бегом к вам, – торжествующе пояснила Светлана. – Ну?!

Я же говорила – у него была женщина! И вы знаете, в последние дни я обратила внимание, что он все что-то искал. Ходит, копается.., во все углы заглядывает. В шкафах все вверх дном перевернул, я замучилась за ним убирать. Ну а на кухне он не мог развернуться. Мужчины вообще боятся в кухонные шкафы заглядывать. Пакетики с пряностями лежали в коробке и были набросаны вперемешку, но он их особо не осматривал, только поворошил, а паспорта не заметил. Тот на дне коробки лежал. Не на виду.

– Думаете, он искал паспорт?

– А что еще? Правда, меня ни о чем не спрашивал, только посматривал так нехорошо… Но я всегда отдавала ему все документы, если что-то находила. Наверное, он думал, что и сейчас отдала бы. Да уж нет! Я что, не понимаю, какие теперь обстоятельства?!

– Вы эту женщину когда-нибудь видели? – Следователь постучал карандашом по фотографии.

– Нет! Я ее и так и сяк разглядела. Похожа, правда, на Ларису Николаевну, и отчество то же.

Может, родственница?

– Вот что, – решительно произнес следователь. – Вы на квартиру Васильковских не возвращайтесь. Поезжайте к себе домой и ждите – я вас вызову.

– Ларису Николаевну убили? – неожиданно спросила Светлана. Не дождавшись ответа, вздохнула и пообещала в любой момент приехать и дать показания. Только пусть не думают, что она хочет отомстить Денису Григорьевичу за то, что он ее увольняет…

Следователь встал и проводил женщину до двери. Даже оказавшись в коридоре, Светлана продолжала что-то говорить, но он ее уже не слушал.

* * *

– Нет, это просто смешно! – восклицал Денис, вертясь на скрипучем стуле. – Арестовать человека только потому, что у него жена с собой покончила!

Да вы сперва разберитесь, а потом арестовывайте!

– А кто вам сказал, что ваша жена покончила с собой? Экспертиза показывает, что смерть была насильственной.

После такого заявления Денис начал молча копаться в карманах. Достал упаковку таблеток, попросил водички, принял капсулу и страдальчески поморщился. Следователь не мешал ему предаваться отчаянию. Он знал, что Денис еще добрый час будет кричать, что они нарушают закон, что он арестован несправедливо. Он несколько часов провел в камере. Объяснение было одно: задержан до выяснения обстоятельств. Каких – пока не говорили. За это время следователь встретился с владелицей парикмахерского магазина, а также бухгалтершей.