Но не успел Хью ответить, как вышла вперёд Заряночка и молвила: «Сэр капитан, ежели я, госпожа Чёрного Оруженосца, гожусь в заложники, так бери меня и, коли нужно, закуй меня в цепи для пущей надёжности». И, улыбаясь, девушка протянула ему руки, словно и впрямь ожидая, что защёлкнут на ней кандалы.

И возликовал капитан при виде подобной красоты, и взыграла в нём кровь, так что едва усидел он в седле, дивясь и восхищаясь, и молвил так: «Да не попустят святители, госпожа, чтобы причинил я тебе обиду либо неудовольствие, либо обошёлся с тобою иначе, нежели с превеликим почтением. Но заложницу твою я принимаю, сэр рыцарь, ежели согласен ты уступить её, тем паче что через час, надо думать, вновь обретёт она свободу. А теперь поедем-ка мы все к воротам».

И все вместе поскакали они к городу, а Заряночка ехала по левую руку от капитана; и, минуя жалкие лачуги за пределами стен, пригляделась девушка и узнала ту, в которой жила некогда её мать: так часто и так подробно описывала дом свой Одри.

И вот вступили они в Аттерхей, и капитан провёл гостей прямиком к городской ратуше, где восседали мэр и городские старейшины, а люд толпами следовал за ними по улицам, дивясь пришлецам и восхваляя красоту дам и благородную осанку рыцарей.

Итак, спешились всадники у городской ратуши и вскорости предстали перед мэром, и, поговорив с пришлецами недолго, мэр пришёл в себя и напрочь позабыл о страхе и робости, что испытал было при виде чужестранцев, и выказал великую радость по поводу их приезда и заверил, что в славном городе ждёт их радушный приём, и пригласил погостить в собственном доме, пока не обставят для них роскошный особняк, что город им дарит.

Но спустя два часа, когда расположились гости в доме к вящему своему удовольствию и восседали в парадном зале, просторном и богато убранном, толкуя и рассуждая о том о сём с именитыми людьми, вошли в дверь двое пригожих юношей с честными, открытыми лицами и направились прямиком к Заряночке, и первый опустился перед нею на колени и поцеловал ей руку и молвил: «О госпожа наша, ты и вправду к нам вернулась! Что за радостный день: воистину велико наше счастье!»

Увидев и услышав юношу и ощутив прикосновение его руки, Заряночка склонилась к нему и поцеловала в лоб, ибо узнала в нём Роберта Джерардсона.

Тут подоспел и второй, словно бы и он собирался опуститься на колени, да передумал; вместо того обнял он девушку и осыпал поцелуями лицо её, заливаясь слезами, а затем отпрянул и замер перед нею, весь дрожа; она же, раскрасневшись, словно алая роза, и не то смеясь, не то плача, воскликнула: «О Джайлс Джерардсон, и ты, Роберт, как же рада я видеть вас обоих; но скажите скорее, в добром ли здравии отец ваш?» – «О да, вполне, ненаглядная наша госпожа, – отвечал Роберт, – и непременно помолодеет он, словно испив воды вечной юности, когда узнает, что приехала ты с намерением поселиться среди нас, ведь так оно и есть, о возлюбленная леди, разве нет?» – «О да, воистину так, по крайней мере, на это я весьма рассчитываю, – молвила Заряночка. – Но есть тут и другие друзья, коих надлежит тебе узнать, если и впрямь мы здесь поселимся в мире и радости; а потом приведёшь ты отца своего».

С этими словами Заряночка представила юношей Артуру и Хью и трём дамам Обета, и все они оказали Джерардсонам почёт и ласково на них глянули, а Джерардсоны преклонились перед ними и прониклись к пришлецам великой любовью, в особенности же к прекрасным дамам, подругам своей госпожи.

А пока суд да дело, в зал вошёл старик Джерард собственной персоной, и, завидев его у двери, вскочила Заряночка, побежала к нему и обняла его крепко, словно была ему родной дочерью; и оба весьма порадовались встрече.

По истечении семи дней мэр задал в своём доме пышный пир и созвал к себе старейшин, и местную знать, и богатых купцов, что в ту пору торговали в городе; а помянутый пир устроен был в честь дорогих гостей, и в тот день восседали они на возвышении, а собравшиеся воздавали им почести да дивились красоте их; и на протяжении ещё многих и многих дней только и слышно было, что о славе и надежде, что принесли с собою прекрасные пришлецы.

А на следующий день после пира торжественно проводили приезжих в отведённый для них дом, краше которого и представить невозможно, и пожили они там некоторое время в мире и покое, и частенько наведывались туда Джерард и его сыновья.

Но ещё не истекла зима, как город даровал Артуру, и Хью, и Джерарду почётное гражданство, и тогда обратились к двум рыцарям старейшины и главы гильдий устами самого мэра; и поведал мэр о том, что пришлецы уже отчасти знали, а именно, что у славного города появилось в последнее время немало врагов, ибо Аттерхей богат, но укреплён плохо. А теперь, когда поселились в стенах его двое таких доблестных воинов, решили старожилы усилить гарнизон, ежели только эти двое по милости своей и кротости согласятся стать их полководцами и поведут горожан на врага. И ответствовали друзья, что очень хотят жить в городе по-добрососедски и оказать людям помощь по мере сил и не станут отвергать ни почестей, ни трудов, с почестями связанных.

Этому ответу люди весьма и весьма порадовались, а затем сказал мэр, что вознамерились горожане укрепить врата и стены и возвести у западной стены величественный и красивый замок, достойный любого эрла* и выходящий, стало быть, на Эвилшо; и это пришлось полководцам весьма по душе.

Засим с приходом весны приступили к делу, и затянулись работы на пять лет, и ещё до того, как всё было готово, полководцы вступили в замок и поселились там с женами и друзьями честь по чести. А вскорости горожанам Аттерхея, хотели они того или нет, пришлось взять в руки оружие и выйти на поле битвы навстречу врагу вместе с доблестными ремесленниками и наёмными воинами, коих удалось привлечь на службу. И выказали полководцы великую доблесть и мудрость, и одержали они верх, и обрели немалое богатство и ещё большую славу; и с того самого времени стал процветать город Аттерхей под властью этих двух лордов, что правили городом, словно консулы в Риме, только не сменялись всякий год, по обычаю римлян.

Так шли дни, и жили друзья в радости и согласии, хотя с течением лет произошли среди них некоторые перемены. Ибо не прошло много времени, как стал Роберт Джерардсон поглядывать на Аврею глазами любви; и, наконец, пришёл он к Заряночке и попросил дозволения посвататься к помянутой даме, и не отказала Заряночка юноше, но весьма тому порадовалась, ибо видела, что Аврее сердечный друг весьма необходим, а лучшего, чем Роберт, и пожелать нельзя; засим со временем и эта пара обвенчалась и зажила вместе счастливо.

Воистину ещё больше порадовалась бы Заряночка, кабы сошлись Джайлс Джерардсон и Атра. Но хотя оставались эти двое сердечными друзьями и много времени проводили вместе, этого не случилось, насколько нам известно.

Старик Джерард прожил в довольстве и в радости ещё пятнадцать лет после прихода своего в Аттерхей, а затем уснул вечным сном в возрасте весьма преклонном.

Что до чащи Эвилшо, так отнюдь не только раз в год отправлялись туда Заряночка и Артур повидаться с лесной матушкой, но, может статься, раз десять, а то и чаще; и всегда встречала их хозяйка леса любовью и лаской, а они платили ей тем же.