— Кто там? — спрашивает Роберт Басс, глядя на меня.

И все тоже смотрят на меня.

— Кто это еще, Люси? — резко спрашивает Марк.

— Откуда я могу знать? — раздраженно вскрикиваю я.

— Ты здесь для всех связующая нить! — поясняет Марк.

— Я открою, — решительно заявляет Изобэль. — Это может быть кто-то с моего курса сыщиков.

— Лучше я открою, — возражаю я. — Это может быть Том.

Я думаю о том, что мне предстоит. Месяцы взаимных обвинений, сомнений в правдивости моей истории, скрытая подозрительность всех, кто был в этом номере, и их неверие в то, что я и Роберт Басс говорим правду. Ничуть не лучше, когда тебя считают овцой, а не ягненком. Совсем нет. Потом я раздумываю над тем, как каждый из присутствующих будет использовать мою историю, чтобы уменьшить драматичность и эмоциональность своей собственной, до тех пор, пока остаток этого вечера не растворится в незначительности, будучи противопоставлен моей неверности. Даже если Том захочет поверить мне, он столкнется с оскорблением со стороны всех этих людей, высокомерно полагающих, что он слеп. Я тяжело вздыхаю; первое из того, что я представляю себе, будет, вероятно, целая жизнь вздохов. Может быть, Том бросит меня. Он может решить, что я не заслуживаю доверия и что для детей будет лучше жить в доме, где меньше подозрительности и напряженности. Он может также принять ответные меры, включающие полноценную собственную неверность, а не ту полусырую неубедительную фантазию, в которой барахталась я. Я поворачиваю ручку.

— Суини! — произносит какой-то мужчина, толкая дверь, когда чувствует мое сопротивление. — Впустите меня! Я здесь, чтобы спасти вас. — Последнее предложение произнесено с акцентом, характерным для Глубокого Юга. Когда в номер входит Знаменитый Папа, все стоят как громом пораженные. Я беспокоюсь, как бы он, наконец, не стал жертвой частичного нервного срыва; может быть, он вновь переживает роль, которую играл в одном из голливудских боевиков. Возможно, что-то, происходившее в тропиках по сценарию Грэма Грина, потому что на нем неряшливый костюм, который, вероятно, начал неделю, будучи кремовым, а закончил ее почти серым.

— Только не он! — стонет Роберт Басс. — Моё bete noire[113].

— О, мой Бог! — Это Эмма, оживляясь. — Можно мне только сказать, что я видела все ваши фильмы и думаю, что вы фантастически талантливы? К тому же я недавно стала свободной.

Знаменитый Папа смотрит на нее с благодарностью.

— Что вы здесь делаете? — спрашиваю его я.

— Я здесь с определенной целью, а именно — отвезти вас домой, — говорит он. — Моя машина ждет нас на улице.

— Не могли бы вы подвезти меня по дороге? — спрашивает Изобэль.

— Могу лишь сказать, что вы действительно знаете, как надо изящно разводиться, — восхищенно говорит Знаменитый Папа. — И, конечно же, я подвезу вас.

— Это немного утешает, — замечает Изобэль, но я знаю, что это вряд ли ей помогло.

— Но как вы узнали, что я здесь? — спрашиваю я.

— Том позвонил мне, — отвечает он. — Около трех часов назад вы звонили домой и не выключили мобильный телефон. Том слышал все, что произошло за это время. Он нашел мой номер телефона в списке класса, позвонил и попросил меня приехать и забрать вас.

— Как долго он слушал? — спрашиваю я, нервно хватая его за рукав пиджака.

— С тех пор как вы прибыли в гостиницу и начали слушать программу про папоротники бассейна реки Амазонки, — объясняет Знаменитый Папа. — Самая неординарная эротическая прелюдия, какую я когда-либо слышал.

— Выходит, он знает, что между мной и Робертом Басом ничего не было? — спрашиваю я.

— Абсолютно верно, — отвечает Знаменитый Папа. — Он понял, что вы совершенно вне себя, и позвонил мне, чтобы я вмешался. Он кратко рассказал мне обо всем, что произошло, и сообщил, что вы попали в ситуацию, которая требует немедленного решения, и что раз уж я знаю всех действующих лиц и являюсь приверженцем «Арсенала», то я наиболее подходящая личность, чтобы явиться сюда и со всем разобраться.

— А почему он сам не приехал?

— Он беспокоился, что Фред может проснуться и найти пьяного американского актера, спящего на диване, — объясняет он. — К тому же я знаю этот отель. У меня очень нежные воспоминания об «Абердине», — мечтательно улыбается он.

К номеру подходит Диего.

— Ваше время закончилось, — печально сообщает он мне. — Мы обычно просим оплату с каждого человека.

Знаменитый Папа вручает ему пачку банкнот.

— Этого хватит. Остальное заплатит он, — говорит он, указывая на Гая. Тот все еще сидит на постели.

— Прямо как в той сцене в «Бешеных псах»! — восклицает Эмма. — Или это было в «Трафике»? Или в «Секретах Лос-Анджелеса»? Боже, не могу поверить, что он здесь, с нами!

По дороге домой в его автомобиле мы сидим все рядом на заднем сиденье. Оно чистое и опрятное, и шофер включил успокаивающую музыку. Изобэль сидит тихо. Знаменитый Папа достает бутылку виски из небольшого бара позади сиденья водителя, делает глоток и предлагает ей. Она запрокидывает голову и долго пьет, содрогаясь от этой горечи.

— Будет трудно справиться с этим самой, — вздыхает она. — Знаю, у меня много прислуги, но, в конечном счете, я должна буду взять на себя всю ответственность.

— Вы могли бы выйти замуж за кого-то вроде меня, и прошлое вылетело бы у вас из головы, — сообщает Знаменитый Папа.

— Ты не должна всегда полагаться только на себя, — советую я.

— Мне нужно некоторое время, чтобы оплакать мой брак и попытаться все осмыслить. Во всем этом есть и моя вина. Только мне приходится платить слишком большую цену за свои ошибки, — мрачно возвещает она. — Однако я не буду наказывать детей за грехи их отца… А вы что собираетесь делать? — спрашивает она Знаменитого Папу.

— Я многому научился за все это время, — невнятно говорит он, глотая слова и периодически тыкая пальцем в воздух. — Когда живешь такой публичной жизнью, то в итоге начинаешь бояться оставаться наедине с самим собой, потому что существует огромная пропасть между этими двумя «я». Мне нравилось верить в миф о себе самом, но каждый раз, когда я смотрел в зеркало, я видел там отражение реальности. Думаю, мне необходимо вернуться назад в моих отношениях с женой и детьми и попытаться снова обрести почву под ногами. Где-нибудь, где нет винного магазина в окружности ближе пятидесяти миль. Когда Том позвонил мне, я почувствовал, что имею какое-то предназначение, которое выше и шире того, чтобы просто приятно и бесцельно прожигать жизнь. Это очень приятное ощущение, когда можешь сделать что-то хорошее. Что-то настоящее. К тому же это хороший опыт. И я получил роль в фильме о влюбленных с детства, которые встречаются на вечеринке старых друзей.

Некоторое время все молчат.