Первой среди этих организаций было тайное общество «Молодая Италия», прозванное недоброжелателями Партией стилета, поскольку грешило оно от случая к случаю убийствами проштрафившихся политиков. Ну а чего с ними панькаться?

Вебстер Тарпли пишет, деньги под эту затею выделили Джеймс Стэнсфельд, младший лорд Адмиралтейства и один из руководителей британской разведки, и Джон Бауринг из МИДа, будущий «поджигатель» Второй опиумной войны в Поднебесной, о которой ниже. Не знаю, так ли это на самом деле, но замечу: в разное время разбросанные по всей Италии ячейки Партии стилета насчитывали от тридцати до трехсот человек, исключение составлял Милан, где «младоитальянцев» было несколько тысяч. На гонорары от литературного творчества, каким в свободное время баловался Мадзини, такую ораву не прокормишь, согласитесь, и уж тем более не вооружишь. И потом, Мадзини только и делал, что циркулировал между родной Италией и Лондоном, где занимался сбором средств, это известно. Не на паперти, надо думать, просил…

Кипучая деятельность Мадзини и его «партии стилета» обернулась на Апеннинском полуострове непрерывной чередой смут и кровопролитий. Население получило хаос, а лидеры Священного союза — головную боль. Феодальные конструкции, возрожденные ими в ходе Венского конгресса, трещали по швам. Зато британцы, надо полагать, потирали руки.

За «Молодой Италией» последовали другие организации аналогичного толка, «Молодая Польша» и «Молодая Германия».[457]Весной 1834 г. в Берне представители этих трех сообществ подписали Акт братства, учредив «Молодую Европу», некий прообраз интернационала, который сам Мадзини рассматривал в качестве противовеса Священному союзу. Он же ратовал не останавливаться на достигнутом, грезя созданием «Молодой Швейцарии» и «Молодой Франции», «Молодой Аргентины и «Молодой Боснии», «Молодой Турции» и «Молодой Армении» и так далее, куда бы ни простирались британские интересы. Как вы понимаете, друзья, на местах этим организациям предстояло заниматься не сбором фиников или, скажем, винограда, а совершенно иными делами. Не все они, конечно, были созданы, но те, что сколотили уже после Мадзини, оставили след в истории человечества, и след этот частенько был кровавым. А по-другому, друзья, и быть не могло, поскольку все эти скроенные по рецептам Мадзини этнические организации революционного толка были, если хотите, бомбами замедленного действия. Почему? Ну как же, ведь они боролись не только за отмену феодальных порядков, но еще и за национальное самоопределение. Это последнее обстоятельство определяло их враждебность по отношению ко всем прочим этническим группам в пределах определенной территории. Логика тут была простая: двум хозяйкам на одной кухне не ужиться, и точка. Более того, они не просто мечтали о независимости, а ставили куда более далекоидущие цели. Так, националисты из руководства «Молодой Польши» ратовали за восстановление Речи Посполитой от Балтики и до Черного моря. На мысли соседей по этому поводу им было, в общем, начхать, куда это рисковало завести, понятно. Ярким примером развития ситуации может служить ход так называемой демократической революции в Венгрии (1848–1849). Ее вожди, борясь за установление демократических прав и свобод, слом феодальных порядков, национальную независимость от Габсбургов и прочие святые вещи, в революционном запале совершенно упустили из виду, что, оказывается, в Венгерском королевстве проживают и представители разнообразных нацменьшинств. Всевозможные словаки, сербы, хорваты, русины, румыны и прочий люд, которые, к слову, вкупе составляют больше 60 % от всего населения, на минуточку. Защитники Шандора Петефи[458]и его единомышленников из «Молодой Венгрии» пишут, что, мол, революционеры по наивности полагали, будто «демократические преобразования и утверждение приоритета личной свободы сделают ненужными корпоративные права нацменьшинств как пережитка феодальной системы». В таком случае они крупно просчитались, в самом скором времени революционной венгерской армии пришлось сражаться на несколько фронтов сразу, и против правительственных войск, и против этнических вооруженных формирований, сколоченных соседями. Это и предопределило провал революции.

Европе необходимо, для ослабления северного колосса и занятия чем-нибудь его армий на юге, когда с противоположной стороны также наносится серьезный удар, поддержать доблестных горцев. Кому, как не Англии, первой морской державе мира, принадлежит в этом случае великодушная и стратегическая инициатива…

Из обращения польского полковника Лапинского лорду Пальмерстону касаемо ситуации на Кавказе

Еще характернее пример, явленный миру младотурками. Именно благодаря младотуркам слетел с престола последний оттоманский султан, а сама империя развалилась на части. Между тем террор, учиненный ими в собственной стране, не шел ни в какое сравнение с произволом, на который решались турецкие султаны в самые лучшие для себя денечки, скажем, когда их полчища осаждали Вену в XVI и XVII столетиях. Тогда, конечно, тоже, бывало, рубили головы направо и налево, без разбора, но четыре миллиона армян, греков и ассирийцев, зарезанных, когда власть в Стамбуле перешла в руки трех младотурецких диктаторов, Талаат-паши, Энвер-паши и Джемаль-паши,[459]выходят за любые, даже самые людоедские рамки. Говорят, младотурки хотели сделать много хорошего на пути к высоким общечеловеческим стандартам демократии и социальной справедливости. Но, будучи еще и панисламистами по природе, сорвались, пустившись во все тяжкие. Словом, звериная сущность взяла свое. А что, любимые Мадзини «младополяки» поступали бы как-то иначе с русскими, украинцами и белорусами, случись им только дорваться до власти? Разве среди них не ходили идеи киевского профессора Францишека Духинского,[460]эмигрировавшего во Францию после неудачного восстания в 1831 г.? Да «младополяков», надо полагать, охватывал экстаз, когда они слушали этого «выдающегося славянского этнографа», доподлинно установившего, что великороссы или, точнее, «москали» никогда не были ни славянами, ни вообще представителями белой расы, поскольку произошли от туранского корня. Вывод напрашивался сам по себе: полякам надлежит вымести чертовых туранцев из Европы поганой метлой. После чего возрожденная Речь Посполитая, простершись от Балтики до Лукоморья, станет надежным барьером, который не позволит варварам вернуться обратно. Ба, да это же прямо по Гитлеру! Или даже не так, это прямо по Версалю. Ведь именно по условиям того, достигнутого в Версале худого мира, предопределившего Вторую мировую войну (о чем много ниже), восстановленная Польша была назначена ключевым элементом европейской безопасности, которому полагалось любыми средствами не пускать русских в Западную Европу.