Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яркий луч солнечного света проник в комнату, высветил медленно танцующие в воздухе пылинки и ярким бликом сверкнул на зеркальце лорда Карнарвона. Он прервал бритье, на мгновение зажмурился, а затем слегка повернул зеркало так, чтобы раннее утреннее солнце не слепило глаза. Заодно лорд присмотрелся к собственному отражению и вдруг понял, что с трудом себя узнает. Лицо, смотревшее на него с поверхности стекла, теперь скрывалось в тенях, и создавалось впечатление, будто оно вполне может принадлежать кому-то другому. Да и сами эти тени казались вздымавшимися неизвестно откуда – из неких неведомых глубин.
От такого рода грез и размышлений его оторвала неожиданная, острая боль. Поморщившись, лорд Карнарвон снова изменил положение зеркальца и пальцем потрогал порез на щеке. Тот самый порез, который он получил еще несколько недель назад, когда потерял сознание в гробнице Тутанхамона. По-настоящему шрам так и не зажил: он лишь затянулся коркой, а вот теперь, стоило чуточку натянуть при бритье кожу, открылся снова.
Капелька крови упала в фарфоровую раковину. Лорд Карнарвон повернул кран, и смешавшаяся с кровью вода, прежде чем исчезнуть в сливном отверстии, окрасилась в розовый цвет.
* * *
Назад его доставили в кэбе: он бормотал что-то странное и невразумительное. Леди Эвелин, уже осведомленная о случившемся, ждала его на ступенях отеля.
– Ох, папочка! – прошептала она, видя, как отца чуть ли не на руках вынесли из экипажа. – Глупенький, и о чем ты только думал?
Осторожно поддерживая, она повела лорда Карнарвона вверх по лестнице, а тот посмотрел на дочь так, словно ее появление стало для него величайшей неожиданностью.
– Мечеть... – прошептал он. – Я поехал взглянуть на мечеть.
– Мечеть?
– Хотел узнать, правда ли это.
Леди Эвелин помолчала, глядя на его распухшее горло, а потом сказала:
– Я бы ни за что не разрешила тебе отправиться в Каир, зная, что ты так плохо себя чувствуешь.
– Эви...
Он вдруг резко покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за дочь.
– Что, папочка?
– Там никого не было.
– Где?
– В мечети. На самом верху минарета.
Леди Эвелин пожала плечами.
– Не представляю, с чего бы там кому-нибудь взяться.
– Нет, ты не понимаешь главного, – шепотом возразил он. – Откуда мне теперь знать, что из этого может быть правдой?
– Пожалуйста, папочка...
– Нет...
Он коснулся рукой вздувшихся лимфатических узлов.
– Откуда мне знать... что это... что все это значит?
– Папочка!
Леди Эвелин поцеловала отца в щеку и, ощутив губами жар его кожи, постаралась не выдать охватившего ее беспокойства и невесть откуда взявшегося страха.
– Тебе не о чем тревожиться, – ласково сказала она, – надо только во всем следовать рекомендациям докторов. Ты же знаешь, что любая болячка может перерасти в настоящую проблему, если не выполнять предписания врачей. Сам посуди, дорогой папочка, в чем тут может заключаться какая-то там мистическая тайна?
Она повела его дальше.
Тяжело сглотнув, лорд попытался сказать что-то еще, но ему, да и то с большим трудом, удалось лишь пробормотать нечто неразборчивое и лишенное смысла.
* * *
Едва телеграмма была доставлена, Картер нетерпеливо открыл ее, прочел, скомкал и сильно побледнел.
– Плохие новости? – участливо спросил его коллега. – Надеюсь, ничего страшного?
Некоторое время Картер молчал, затем снова расправил измятый клочок бумаги.
– Это от леди Эвелин, – пробормотал он, протягивая телеграмму собеседнику. – Лорд Карнарвон тяжело заболел, и она крайне встревожена его состоянием. Я должен немедленно ехать в Каир.
– Боже мой! Боже мой! Как прискорбно это слышать, тем паче сейчас, когда наша работа столь успешно продвигается. Надеюсь, милорд скоро пойдет на поправку.
– Да, конечно.
Картер медленно кивнул, обвел взглядом пустое помещение и сквозь пролом в стене устремил взгляд в погребальную камеру.
– Да. Я надеялся, что смогу порадовать его хорошими новостями.
– О?
Картер пригладил усы.
– Я надеялся найти какой-нибудь папирус. Записи, списки, что-либо в этом роде. Но теперь кажется очевидным, что ничего подобного здесь нет. Ни единого клочка!
Его коллега рассмеялся.
– Право же, Картер, на вас не угодишь. Нельзя быть таким ненасытным. Разве того, что вы откопали, недостаточно для исследований?
– Для исследований – да, достаточно. Но не для меня. Во всяком случае, пока.
– Чего же вы в таком случае желаете?
– Я хочу знать, что произошло на самом деле. Отыскать правду... понять.
Коллега Картера помолчал, потом пожал плечами.
– Все это произошло немыслимо давно.
– Да. В этом-то и проблема. Я надеялся, что если совершу открытие... если извлеку артефакты на свет, то... Не знаю, как лучше сказать... То мне удастся возродить и постичь внутреннюю жизнь древних. Понимаю, это, должно быть, звучит смешно. Но, в конце-то концов, что, если не это, воодушевляло меня на моем пути? Не стремление понять, действительно ли они жили, мыслили, чувствовали так же, как мы! Но на деле мы отнюдь не можем быть в этом уверены. Нам это, увы, неизвестно. Даже стоя здесь, в самом сердце гробницы, что мы, по существу, знаем? Очень мало. Ничтожно мало. Практически ничего. Мы по-прежнему далеки от подлинного знания!
Коллега ободряюще похлопал Картера по спине.
– Право же, старина, неужто вы не понимаете, что одна эта находка сделала вас славнейшим и знаменитейшим из ныне живущих археологов? Вы добились величайшего успеха и при этом выглядите таким печальным...
– Увы! – Картер вздохнул. – Я ничего не могу с собой поделать. Он посветил фонарем в пролом и снова всмотрелся в погребальную камеру. Тайна по-прежнему не дается нам в руки. Тени расступаются, но тьма никогда не рассеивается окончательно.
Он умолк, повесил голову и спустя некоторое время взглянул на скомканную телеграмму, так и остававшуюся в его руке.
Картер разгладил ее и перечитал снова.
– Пожалуй, мне лучше немедленно отправиться в Каир, – вздохнул он.
Коллега кивнул.
– Будем надеяться, что старому джентльмену скоро полегчает.
– Да уж, будем надеяться, – отозвался Картер с мрачной усмешкой. – В противном случае на нас обрушится целая волна нелепых толков и слухов о том, что эта гробница проклята и приносит несчастье.
* * *
Ранним утром в каирском отеле "Континенталь" больной человек испустил последний вздох.