— Брент, ты самый своевольный человек! Поступаешь как похотливый боров, у которого на уме всегда одно и то же, — с трудом подыскала сравнение Байрони.

— Полагаю, что «похотливый» самое подходящее слово. А теперь помолчи, женщина, — добавил он, подняв ладонь. — Я скажу тебе все, что ты хочешь узнать, после того как доведу тебя до полного изнеможения своими ласками.

Возражать Байрони не хотелось. Она для виду сделала попытку к сопротивлению, когда Брент нежно привлек ее к себе и принялся целовать.

— Знай, Байрони, я люблю тебя, и если ты еще когда-нибудь от меня сбежишь, я…

— Что? — улыбаясь, спросила Байрони.

— Позднее, — уклонился Брент от ответа, целуя ее в шею.

* * *

— Когда ты успел заказать это? — спросила Байрони, жадно глядя на подносы с едой, которые три часа спустя внес в каюту стюард.

— Все дело в моем обаянии, — ответил Брент. Он поставил подносы на кровать между ними. — Пока ты будешь восстанавливать свои силы — взгляни-ка, какой аппетитный цыпленок! — я скажу тебе все, что ты так хотела услышать.

Байрони вонзила зубы в грудку жареного цыпленка.

— Интересно, есть здесь где-нибудь соль?

Брент был ошеломлен.

— Итак, — сказал он, — в будущем, когда ты будешь проявлять упрямство, мне не останется ничего другого, как просто класть тебя на спину.

— Да, — согласилась она. — Подозреваю, так и будет. Соли, пожалуйста.

— Черт побери, Байрони, ты ничего не хочешь узнать?

Она взглянула на поднос.

— Не передадите ли мне кусочек этого восхитительного на вид хлеба?

— Сейчас, — ответил он и передал Байрони хлеб.

Спустя несколько минут Брент прервал подробный рассказ Байрони о том, как она добиралась до Сан-Диего.

— Ты наелась?

— О да. Цыпленок был чудесный, морковь замечательная, а хрустящий картофель как раз такой, какой я люблю, ну и…

— Хватит! — прорычал Брент.

Байрони посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц и с веселым смехом упала на подушки.

Брент поставил поднос на пол и вытянулся рядом со все еще смеявшейся женой.

— К тебе вернулись силы, Брент?

— Ты не леди, — заметил тот.

— Ты чем-то недоволен?

— Я буду доволен, когда ты наконец позволишь мне продемонстрировать мое благородство.

Байрони ласково улыбнулась мужу.

— Ты продал Уэйкхерст, освободил всех рабов, дал каждому денег и многих из них отправил в Калифорнию. А теперь собираешься купить ранчо на юге от Сан-Франциско и заложить собственный городок, населенный чернокожими горожанами. Ты отдал Лорел выручку от продажи и отправил ее на все четыре стороны с хорошо набитыми карманами. Наверное, выделил пособие моей матери и нанял человека для доставки денег к ним на дом. Что-нибудь еще?

— Переспал с Лорел, ради старого знакомства.

— Нет, этого ты не сделал. А всех бывших рабов поручил попечению Джоша.

— Как ты все это узнала?

— Ты говорил во сне. А что касается доставки денег матери так, чтобы отец не смог протянуть к ним свои жадные лапы, то это я придумала сама.

— Проклятие! — вырвалось у Брента. Он положил руку на округлившийся живот Байрони, задумчиво глядя на нее. — Мне раньше никто не говорил, что я разговариваю во сне да еще рассказываю подробности.

Байрони почувствовала восхитительный приступ желания.

— Нет, ты не говорил во сне, — сказала она. — После того как я доведу тебя до изнеможения своими ласками, я признаюсь, что нашла письмо от мистера Милсома и самым бессовестным образом его прочитала.

Брент простонал.

— Я сделал все эти добрые дела для того, чтобы доказать, что я в конце концов вовсе не такой уж плохой.

— Я поняла, что ты не такой плохой, когда услышала твои аплодисменты перед домом родителей. Хотя ты последние три дня молчал как рыба, я решила простить тебе все прежние выходки. Еще решила, что ты не можешь жить без меня. И что буду тебе любящей женой, не буду держать тебя в ежовых рукавицах. Что скажешь, Брент Хаммонд?

— Повторяю, — тихо проговорил он, — ты не леди.

— Докажи! — Она потянула его к себе.