Итак, на протяжении следующих недель А’а путешествовал по засушливой стране, которую ее обитатели называли Палестиной, в большинстве аспектов напоминавшей нашу планету. Он встретил там множество человеческих существ, принадлежащих к разным народам, чьи наименования звучали для мудрецов весьма экзотически, вроде ханаане, евреи или греки, а еще римляне. Совет понял, что А’а разумно выбрал земную область, куда направился в своем странствии, потому что Палестина казалась местом взаимообмена и встреч многих этносов, в которых изобиловали различные культы и новые религии. Для атамидов это явилось предметом увлекательного исследования, поскольку понятие Бога нам совершенно чуждо.

Между прочим, это же послужило одной из причин, толкнувших Совет согласиться с предложением А’а. Из всей информации, почерпнутой во время многочисленных мысленных экскурсов, осуществляемых атамидами на протяжении десятилетий, именно религия стала тем человеческим концептом, который вызывал самые ожесточенные споры среди мудрецов. Почему для человеческой расы невыносима мысль, что Вселенная самодостаточна? Почему все земные народы изобретали столь сложную мифологию ради объяснения столь простых вещей? Как они приспосабливались к противоречиям, иногда явно непреодолимым, между различными религиями или же внутри одной и той же религии? Для Предков это были увлекательнейшие вопросы.

Чем дольше странствовал А’а, тем очевиднее становилось, что религия чаще всего являлась лишь инструментом контроля над народами, эффективным и недорогим способом поддерживать порядок и повиновение. Это очень мучило нашего странствующего мудреца. Он, так надеявшийся, что земляне многому нас научат, начал думать, что эта цивилизация никогда не избавится от примитивной оболочки своей животной наследственности. Поведение людей чаще всего диктовалось соотношением сил, причем каждый индивидуум стремился доминировать над своим окружением – от ребенка, по чистой злобе мучающего животного, до военачальников, присвоивших право распоряжаться жизнью и смертью тысяч индивидуумов. А’а пришел на Землю в надежде посеять зерна своих идей, дабы они проросли в грядущих поколениях, но обнаружил в человеческих существах лишь замкнутый дух, пожирающий себя в стремлении к силе и доминированию. Разочаровавшись и исполнившись отвращения к подобной несправедливости, А’а уже подумывал прервать свое путешествие и вернуться, когда одна случайная встреча все изменила.

Однажды, идя через выжженную солнцем пустынную местность, А’а наткнулся на агонизирующего человека. Он подобрал его и отнес в тень. Там он попытался оказать ему помощь, но человек, пребывающий в состоянии крайней мистической экзальтации, отказался от его забот. Он не принимал еды и питья. Судя по его виду, он постился уже очень давно. Слишком давно, чтобы у него остался хоть малейший шанс выжить. По его бессвязным и отрывочным речам А’а понял, что этот человек, не удовлетворенный материальной жизнью, которую вел до тех пор, и следуя совету суровой религиозной общины, решил удалиться в пустыню и более не прикасаться к пище, дабы освободить свой дух от телесных оков, мешающих достичь божественного. А’а терпеливо слушал, оставаясь рядом до его последнего вздоха, который тот вскорости и испустил. В краткий миг просветления перед самой кончиной человек умолял А’а донести весть о его смерти до его семьи, которая жила в городе под названием Назарет.

Имя его было Иисус.

А’а был глубоко тронут экспериментом, который провел над собой этот человек. Если концепция Бога оставалась непонятной для атамида, то практика самоизоляции и поста была, напротив, весьма распространена среди мудрецов. А’а чувствовал моральное обязательство исполнить последнюю волю этого человека. К тому же интуиция подсказывала, что, возможно, ему представился уникальный случай сделать нечто большее, чем просто изучать землян, – не исключено, что он сможет им помочь.

В его силах постараться расширить их взгляды, пробудить сознание, показав, как прийти к простому счастью жить в гармонии с миром, быть частью Всего, чтобы в конце концов достичь высшей стадии Бытия, которую искал и он сам. Ему представлялся последний шанс заронить семя.

Это послание А’а так и осталось не услышанным на Акии. Наш народ не менее вашего настрадался от бедствий войны, и А’а множество раз пытался объединить крупнейшие атамидские этносы в надежде убедить их жить в мире. Но безуспешно. И теперь он понадеялся осуществить там то, что ему не удалось свершить дома. Тогда он принял облик этого Иисуса и двинулся по дороге на Назарет с твердым намерением занять место умершего человека.

Среди Предков возникла страшная паника. Решив вмешаться в дела землян, А’а вышел далеко за рамки той миссии, которую доверил ему Совет. Но невозможно было силой возвратить его обратно. На крайний случай ему можно было помешать вернуться, отказав в поддержке Глобальным сознанием, но никто не мог заставить его воспользоваться этой поддержкой. Так что мудрецам оставалось только беспомощно наблюдать за развитием событий.

Под видом Иисуса А’а оставался в Палестине три года. Очень быстро весть о странном человеке, проповедующем новое учение о толерантности и любви к другим, распространилась по всей стране, выводя на дороги все больше пилигримов, горящих желанием встретиться с тем, кого отныне считали посланником Божьим, а то и Его сыном.

Ибо в этом и заключалась наиболее трагическая ошибка А’а – или его величайший грех, как сказали бы люди: он использовал гипнотическую приверженность человечества к мифу о Создателе ради продвижения своего учения. Он решил, что сможет глубже воздействовать на умы, если его будут считать божественным посланником. Он решил, что эффективнее поможет своим новым братьям, прибегнув к иллюзии Бога. О, конечно же, он не допускал сознательной лжи. Нет, он всего лишь позволил, чтобы обман соткался сам собой. Угодив в собственную ловушку, порой он был даже вынужден пускать в ход свою способность к внушению, чтобы поддержать убеждение, будто в его силах совершить нечто небывалое, называемое его человеческими последователями «чудесами», которые всякий раз еще больше укрепляли веру в его учение.

Вот так А’а стал для ордена Предков «Тем-кто-обманул-землян». Однако лично я, Юс’сур, никогда не считал, что он совершил ошибку. Я склонен думать, что он не смог решиться и открыть людям, что Бога не существует, потому что они вверили свои жизни Богу и это лишило бы их самих смысла существования.

И Совет Предков наблюдал за всем до самого конца. Он видел, как влияние А’а/Иисуса росло, пока не стало бросать тень на различные формы правления в том регионе. Он видел, что неотвратимо приближается момент, когда местные власти не пожелают больше терпеть, чтобы оспаривали их полномочия. Он видел, как А’а прошел через арест, пытки, суд и был приговорен к жестокой казни. Предки восходили рядом с ним по всей долгой дороге к смерти, потом, когда А’а в агонии уже не смог поддерживать облик Иисуса, Совет сделал это за него, чтобы не разрушать его детище, даже если Предки этого не одобряли.

На протяжении следующих дней мудрецы горячо обсуждали вопрос о возвращении его останков. Одни считали, что А’а сам пошел на непомерный риск, прекрасно зная, чем это грозит, и его тело должно остаться на Земле, другие напоминали, что он великий атамидский мыслитель – возможно, величайший – и что его опыт, хоть и осуществленный сомнительными способами, продиктован высшими моральными соображениями, так что было бы недостойно не обеспечить ему погребения дома, среди своих. И вторые в конце концов перетянули Совет на свою сторону.