отключить связь, а мы должны были как-то координировать оборону. Мы слышали, как у него плоть с костей слезает, и как он захлебывается собственным расплавленным хрящём. Он был ещё жив, он ещё хрипел, когда вы оттуда ушли. Эспланаду хоронили в закрытом гробу, её размозжил о стену, Дуботряс, которого ты, кстати, там бросил отбиваться от Комитета. Он хотя бы имел хребет, чтобы взять это убийство на себя, хотя едва ли он главный виновник. Кинтаря убила Каракка. Тебе надо было повысить ставки, и ты контролировал, чтобы некоторые из твоих стреляли на поражение, разозлили нас, заставили потерять холодный рассудок и связали боем других. Трак пытался нас прикрывать, и его Перековка порвала на части, снова из-за того, что твои стреляли по ним на поражение, чтобы уж наверняка.

Ночное небо истекало дождем. Как в тот день. Тот проклятый день, который всё ещё преследовал его в кошмарах.

– Об их семьях ты подумал? О тех, кого ты называешь своими? О семьях тех, кто погиб с нашей стороны?

– ЭТО ВАМ НЕ БЛЯДСКИЕ САЛОЧКИ!!!

Стриж сорвался на крик, и Пятерня ударил по дереву, над его головой, с сочным хрустом сломав его. От удара ствол накренился и рухнул, в сторону. Никто из них не придал этому значения.

– Вопрос не в том, что они погибли, Стриж. Они погибли в твоих интересах. Даже не в твоих, ты лишь блядская марионетка, которой Кронин руку в жопу засунул, и теперь за гланды держит и трясёт. Всё что ты сделал, это продался и сдался, сам себе отрезал яйца. Мы знали на что идём, но ты продал и своих и чужих, ни за грош!!!

– Ты бы…

– ПОШЁЛ НА ХУЙ! Я бросил семью и друзей, я потерял всё, из-за того, что у меня есть способности. У тебя их не было, ты обычный человек и чего ты зассал? Тебе нравится власть и деньги, которые у тебя есть? Чем ты сейчас себя оправдываешь? Когда наркоту на самолете перевозил, ты мог оправдывать себя тем, что у тебя жена и ребёнок, а сейчас чем?

Стриж дернулся, точно получив пощечину.

– Твой отец рано от тебя отказался, он просто не знал до каких границ скотства ты сможешь дойти из страха за свою шкуру…

Удар Стрижа, отбросил Пятерню на землю, в ушах зазвенело. Он перекатился, увернувшись от прыжка и когти Стрижа, вместо того чтобы попасть ему в живот, снова глубоко ушли в землю.

– Ах, у тебя всё-таки есть какая-то гордость или честь? Страх за свою шкуру?

Стриж замер, потянувшись рукой к горлу Пятерни. В руке Степана, горел экран смартфона на котором отец Стрижа гулял со своей внучкой. Пальцы Стрижа дернулись, скрючиваясь. Его лицо кривилось, побагровело. Из глаз текли слезы, от ярости или от того, что он впервые за много месяцев смог увидеть свою дочь, Пятерня не собирался думать над этим.

– Чт… Чего ты хочешь?

– Начистоту? Я хочу твою голову прибить гвоздями, к дверям нашей бывшей базы…

Пятерня вытянул когти на левой руке, вытянув её к лицу Стрижа. Тот не дрогнул, на лице его застыла какая-то обречённая решимость.

– Но в отличии от тебя, ублюдка, я не пойду против своих моральных убеждений. Ты сделаешь, то, что я скажу. Тогда, когда я скажу. И если ты всё сделаешь правильно, у тебя будет один из тысячи, шанс получит твою дочь и твоего отца обратно.

– Как?

Стриж поднялся с колен. На его лице была видна внутренняя борьба, и чтобы помочь ему принять решение, Пятерня перекинул телефон, поймав его на ладонь левой руки. Всё важное оттуда было удалено, отпечатки стёрты. Телефон скатился по когтям, стукнувшись о бандольеру на груди Стрижа.

– Очень просто. Мы собираемся напасть на Комитет, и ебать его до тех пор, пока они не начнут дристать кровью и не запросят пощады. Чтобы сделать это, нам нужна большая, скоординированная операция. В определенный день, за полсуток, до того, как всё начнется, ты и твои полудурки, получат от меня или от «Пасюков» сигнал. Когда всё начнется, и я увижу, что ваши в деле, на этот телефон придут координаты места, где Кронин держит твою семью. Если ты всё сделаешь правильно, то достаточное количество талантов и подручных Кронина будет отвлечено и у тебя будет твой шанс.

Стриж стиснул кулаки так сильно, что скрипнула сталь.

– А что потом?

Здесь Пятерня должен был бы сказать, что потом он хочет сдать Стрижа его бывшим подельникам. Что он должен будет пойти, сдаться и во всём признаться на суде. Надо было давить и загонять Рисова в угол, шантажируя его семьей. Но Пятерня не мог и не хотел так поступить. По многим причинам. Вместо ответа, он потянулся к отсеку на спине и достал оттуда цилиндр из стекла и стали. С двух концов, цилиндр был запечатан шестиугольными крышками. Сквозь стеклянную поверхность виднелась равномерная, густая красная жидкость, похожая на глину или жидкий воск. На цилиндре была хорошо видна характерная «L» выполненная в виде стилизованного фламерга.

Стриж взял цилиндр, с таким видом, будто он держит в руках бомбу и святой Грааль одновременно. В каком-то смысле так оно и было. То что сейчас сделал Пятерня, меняло ставки.

– Чт… – он рассмотрел номер и лого. – Кто? Откуда?

– У неё третья степень. Ремиссия не наступила. Я делаю это не ради тебя.

Прозвенел сигнал часов. Оставалось пять минут до отведенного срока.

Пятерня стянул шлем, подставив лицо струям ледяного дождя. Ему было плевать, что Стриж может видеть его лицо. Для страховки, он сильно изменил форму челюсти и щек, используя возможность наращивать мышечные волокна вдоль шеи.

Он хотел, чтобы Стриж увидел кое-что в его глазах.

– Донор — это Эспланада. Она сдала материал «Ландскнехтам». Ей были срочно нужны деньги. Я уже сказал. Я делаю это не ради тебя. Я даю шанс, твоей дочери. Потому что я знаю, что она никогда не станет куском дерьма вроде тебя. Даже если ты спасешь её, она всегда будет тебя презирать за твои поступки, за то, как ты прожил свою жизнь и поступил со своей семьей. И ты будешь жить каждый день, с осознанием этого факта.

Степан сделал паузу.

– Или того факта, что ты мог спасти свою дочь, но не стал этого делать. Шансы всего остального ты знаешь