Я положила свою руку на его руку со шрамом. — Это была не твоя вина. Никто не мог этого заподозрить. И я не виню ни тебя, ни Амо, ни даже стражников. Иногда случаются плохие вещи.

— Они не должны случаться с тобой. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности и счастлива.

— Я счастлива большую часть времени. Иногда нападение преследует меня, особенно потому, что мое тело еще не полностью восстановилось, но я Фальконе, папа. Я переживу это и выйду более сильной, верно?

Папа хихикнул. — Верно. — Он замолчал. — Я действительно хочу держаться за свою неприязнь к

Амо, но иногда, когда я вижу, как он смотрит на тебя с таким обожанием, я не могу не терпеть его.

Я подавила смех и сжала папину руку в знак благодарности. Мы сидели так некоторое время, прежде чем я снова заговорила. — Мама рассказала тебе о своем предложении?

— Рассказала. — Его голос был нежным и любящим, что было редкостью даже рядом со мной и я прикусила губу.

— Я думаю о том, чтобы принять мамино предложение.

— Ты должна, — тихо сказал папа. — Твоя мама хочет подарить тебе это. — Он сглотнул. — Я могу только жестоко отомстить. Это то, что я могу сделать, но подарок твоей матери намного ценнее, чем мой.

Я прислонила голову к его плечу. — Вы оба всегда делали все возможное, чтобы сделать меня счастливой, и я всегда буду благодарна вам за это. Неважно, где я живу, часть моего сердца всегда останется в Вегасе с тобой и остальными членами моей семьи.

Папа прижал поцелуй к моей голове. — Тебе пора спать, Амо заберет тебя через пару часов.

— Ты злишься, что я встречусь с Максимусом и даже с Гроулом и его семьей?

— Мои обиды прошлого не обязательно должны быть твоими. До тех пор, пока ты не ждешь, что я помирился и со своим сводным братом.

— Может быть, однажды ты захочешь.

Отец не стал комментировать. — Мы все можем считать себя счастливчиками, если мне удастся не убить Луку за то, что он настаивает на традиции кровавой простыни. Все остальное будет чудом.

— Я не против простыней.

Я прикусила губу. — Ты отправил простыни о своей первой ночи с мамой капо Наряда и ее родителям, так что, думаю, ты будешь достаточно храбр, чтобы увидеть простыни моей брачной ночи.

— Если бы я знал, что моя будущая дочь узнает и использует это против меня, я бы пересмотрел свое решение.

— Ты бы не стал, — сказала мама, выходя из спальни в своей белой ночной рубашке и с беспорядочными волосами. — Ты получил от этого удовольствие.

Улыбнувшись, я вернулась в свою кровать, оставив родителей спорить. Папа был прав, мне нужно было поспать.

Амо

— Римо устроит сцену, когда мы подарим простыни, — сказал папа.

Мама пожала плечами. — Ты ведь тоже не хотел видеть простыни Марси.

— Они все равно не были бы красными, — сказала Марси, балансируя маленькой миской с чипсами на своем животе. До беременности она и на десять футов не прикоснулась бы к этим жирным углеводам.

Мама бросила на меня нервный взгляд. — Твой отец может дать тебе советы по созданию фальшивых кровавых простыней. Вы не первая пара, которая прервала свою связь до свадьбы.

Я не хотел обсуждать подробности брачной ночи моих родителей. — Я ничего не консумировал и подожду до свадьбы.

Папа бросил на меня удивленный взгляд, а Марси даже отложила свои чипсы, чтобы окинуть меня недоверчивым взглядом.

— Боже мой, Амо, не представляла тебя романтичным джентльменом.

Мои губы скривились. — Я уважаю Грету.

Мэддокс грязно усмехнулся. — Я тоже уважаю твою сестру. Но она бы надрала мне задницу, если бы я заставил ее ждать этого так долго.

Отец бросил на Мэддокса взгляд, от которого многие бы убежали.

— Это наше предложение мира за уязвленную гордость традиционалистов.

— Не хочу больше это обсуждать. — Но в одном я был уверен точно: я не хотел ни с кем делить частичку моей первой ночи с Гретой.

Грета гудела от возбуждения, когда мы ехали в собачий приют Тревисана. — Ты еще больше хочешь, чем до знакомства с моей семьей.

Грета выглядела потрясенной. — Это неправда. До знакомства с твоей семьей я была слишком встревожена, чтобы радоваться, но я всегда нравлюсь животным, так что это будет проще. И если Максимус и его семья любят животных так же сильно, как я, то я тоже с ними полажу.

— Сомневаюсь, что есть много людей, которым ты не нравишься.

Грета молчала, ее взгляд был отрешенным. Я заметил, что ее настроение изменилось, и мне стало интересно, чем это вызвано.

— Моя мама предложила выносить нашего ребенка.

Я чуть не свернул с дороги и ударил по тормозам, остановив машину на обочине. Я повернулся к Грете, не уверенный, правильно ли я ее расслышал. — Что?

— Мама будет носить ребенка в своем утробе, если мы воспользуемся ЭКО и оплодотворим мои яйцеклетки твоей спермой.

Я покачал головой, не хотел думать ни о чьей матке, да и остальное вряд ли имело смысл.

Грета взяла меня за руку и снова все объяснила, еще медленнее, как будто я был маленьким ребенком. Когда она закончила, я был совершенно ошеломлен. — Это возможно?

— Да.

— А ты бы хотела это сделать?

Я не мог отрицать этого. Перспектива того, что однажды у нас с Гретой будет ребенок, делала меня безумно счастливым. Но я не хотел подталкивать Грету к тому, что ей не по душе. Выражение ее лица было трудно прочесть. — А что насчет тебя?

Один уголок ее рта приподнялся. — Отвечать на вопрос вопросом в свою очередь... Но я начала, так что, думаю, это справедливо.

Я обещал себе быть честным с Гретой. Мой первый брак был полон лжи и обмана, и я не хотел этого с Гретой. — Я хочу сделать это, да.

Грета выдохнула и улыбнулась мне. — Я тоже. Не сейчас, но через несколько лет.

Я наклонился, обхватил ее голову и притянул к себе для поцелуя.