Наташа вскочила, ухватив его за здоровую руку. Он медленно тяжело встал, покачиваясь.

Глянув на него снизу вверх, она вопросительно подняла брови. Наследник оказался выше отца.

— Эй, там, наверху! Ты меня видишь?

Они громко рассмеялись. Наташе показалось, что Ирмгард падает. Ахнув, она обхватила его за талию.

Счастливый вице-граф прижал Ангела к себе.

— Вижу, вы тут время даром не теряете, — раздался за их спинами недовольный мужской голос.

Девушка обернулась, встречаясь с тёмным грозовым взглядом Бригахбурга.

Ирмгард переводил беспокойный взор с отца на иноземку. Устав стоять, тяжело опустился на ложе. Ангел поддержала его, едва не распластавшись рядом.

— Лучше бы помогли, — буркнула она, покосившись на его сиятельство. — Ему нужен кто-то покрепче, чтоб поддерживал и помогал ходить. Падать ни в коем случае нельзя.

— Ну, так распорядись. Кто у нас лекарь? — осматривал Герард покой. Заглянув в умывальню: — Кива где?

— Пошла насчёт купания узнавать, — укрывала Наташа вице-графа. — Я не лекарь.

— Раз лечишь — значит, лекарь, — остановился Бригахбург у ложа, присматриваясь к сыну. Не глядя на иноземку, сказал: — Нужно Лиутберта посмотреть. Что-то у него кашель не проходит.

— Ещё раз повторяю — я не лекарь и мальчика смотреть не имею права, — не на шутку испугалась она. А если там всё плохо и он умрёт после её посещения? Её же и обвинят.

— Кто и что здесь должен делать — решаю я. Дождись Кивы и приходи в покои Дитриха.

Сквозившее в голосе графа раздражение навело Наташу на мысль, что лучше бы ему не перечить. Пока она раздумывала, как бы тактичнее отказаться, не вызвав агрессии мужчины, он вышел из комнаты.

— Что это с ним? — устраивался Ирмгард на ложе.

— Наверное, не выспался, — предположила Наташа.

— В последнее время он часто бывает такой. Вот приедет его невеста, сразу подобреет.

— Невеста? — казалось, удивить девушку было уже нечем. Но, нет. Услышанное ошеломило. Что ж, теперь всё становилось на свои места. У графа есть возлюбленная, поэтому на Юфрозине женится его отпрыск. Убийца должен активизироваться после свадьбы обоих. Это было бы логично.

— Ну да, невеста. Из Павии.

— Что за Павия? — сникла Наташа.

— Это в Италии. Она итальянка.

— Красивая, наверное, и богатая, — вздохнула она. К Фросиным замкам прибавится приданое итальянки. — Итальянки все красивые.

— Не знаю, не видел, — ответил Ирмгард легко, беспечно.

— Так, может, две свадьбы сразу будет? Трат меньше, — грустно рассмеялась Наташа. — Скоро она приедет?

— Наверное. Он её давно ждёт.

— Давно ждёт, — задумчиво повторила девушка. — Понятно.

Стало одиноко и грустно. Три женщины будут делить власть. Нет, не будут. Трон займёт графиня фон Бригахбург, итальянка. А граф… Он такой, как все. Циничный, расчётливый, похотливый. Хорошо знает, чего хочет и уверенно шагает к своей цели. Обольщает её, глупую, приручает. Горькая усмешка коснулась губ Наташи. Захотелось отгородиться от этого злого мира, полного предательства и лжи. Волна холода пробежала по спине. Девушка поёжилась.

— Ты — Ангел, — прошептал Ирмгард, поднося её руку к своему лицу.

— Что? — рассеянно переспросила Ангел, поднимая на него глаза, полные слёз. — Ангелы не живут на земле.

Горячее дыхание вице-графа коснулось её ладони. Его ясные глаза светились нежностью и лаской.

Вошла Кива, гремя подносом с завтраком.

— Мне нужно идти, — очнулась Наташа, высвобождаясь. — Зайду вечером. Выздоравливайте, больной.

Наследник задумчиво смотрел на дверь, закрывшуюся за иноземкой. Сильно болела голова. Стоило закрыть глаза, как тут же воскрес образ той, которая только что покинула его покои.

Есть ли память на запахи? Есть. На запахи детства, на запахи любимых блюд и лакомств, на запах гниющей плоти боевых ран, на возбуждающий запах любимой женщины. Ирмгард слышал её запах. Разве может такое быть, чтобы с первого взгляда полюбить и осознать, что это навсегда, на всю жизнь? Почему он так уверен? Почему вместо радости — тупая тянущая боль, будто чьи-то когти намертво вцепились в душу и выкручивают её, лишая сил? Парень тяжело вздохнул:

— Кива, что ты знаешь об этой иноземке?

— Госпоже? — вытерла губы передником кормилица. — Ничего не знаю. Кто мне скажет?

— Почему ты называешь её «госпожа»?

— Её все так называют, — придвинула поднос женщина. — Она компаньонка вашей невесты.

— У неё есть титул?

— Ах, мой мальчик, спросите отца. Мне не велено с вами говорить ни о чём, кроме погоды, урожая и еды.

— Не велено, — проворчал Ирмгард, мрачнея. — Принеси вина. И покури здесь травы. Голова болит.

* * *

Прошмыгнуть в свою комнату не удалось. В коридоре Наташу ждала няня детей Дитриха. Присев в приветствии, она сухо указала направление следования. Девушка, помянув про себя чёрта и вздохнув, шла в покои барона, готовясь к худшему. Молчаливая угрюмая нянька тенью метнулась за ней.

То, что Наташа увидела в комнатах младшего брата Бригахбурга, повергло в лёгкий шок.

Покои его семьи занимали полкрыла и вполне могли сойти за многокомнатную элитную квартиру современного мира при условии хорошей отделки и меблировки. Не оставляло сомнения, что семейное гнёздышко спроектировали при строительстве замка. Или — как вариант — была выполнена перепланировка.

Обстановка отличалась строгой роскошью. Гарнитуры из столиков и скамей, кресла, столы с серебряной посудой, сундуки были изготовлены из ценных пород дерева и украшены затейливой резьбой. На стенах деревянные панели с тонким искусным рисунком. Тематические гобелены, соответствующие характеру помещения, сплошной лентой украшали стены. Небольшие ковры покрывали пол в местах отдыха. Хорошо подобранная цветовая гамма успокаивала и говорила об отличном вкусе хозяев.

Наташу провели через большой зал в детскую, выполненную в зелёных тонах. На полу толстый мягкий ковёр. От горящего камина распространялось тепло. Удивило отсутствие игрушек. Возможно, игровая комната находилась в другом месте.

Лиутберт лежал в кровати и надрывно кашлял. Багровое личико с гримасой боли, покрытое каплями пота, вызвало жалость. Малышу было совсем плохо.

У ложа сидела Агна. Плотно сжатые губы и глубокая складка между бровями выдавали тревогу.

Его сиятельство, не скрывая беспокойства, прохаживался между ложем и кроваткой племянника.

Баронесса при появлении иноземки встала, приседая в приветствии.

Девушка кивнула в ответ, поворачиваясь к Бригахбургу: