Они собрались на рассвете во дворе королевского особняка, баюкая в ладонях кубки с горячим вином, пока грумы седлали их коней, а слуги выводили собак из псарен. Кроме двенадцати гончих, здесь были и два алаунта[49]в кожаной сбруе и шипастых ошейниках, мощные челюсти которых способны были перекусить добычу пополам. Когда прискакали егеря и доложили, что лаймеры взяли след, собравшиеся выехали со двора, трубя в рога, дабы взбодрить гончих перед охотой. Солнце только-только показалось над горизонтом, когда они въехали в лес. К восторгу молодых людей примешивалась опаска, поскольку сегодня они собирались охотиться не на оленя или зайца, а на дикого кабана.

Рассыпавшись меж деревьев, мужчины продирались сквозь густой подлесок и заросли шиповника, понукая коней перепрыгивать через узкие ручьи и упавшие стволы и следуя за гончими, неизменно остававшимися впереди. Иногда их было видно, но чаще охотники ориентировались лишь на их заливистый лай. В самой середине легким галопом скакал и принц Эдвард, и изумрудно-зеленая мантия вилась за его плечами. Под попоной бока его жеребца уже покрывал пот. Сердце бешено стучало у него в груди, а в жилах кипела кровь. Чувства его обострились, взглядом он выхватывал золотые блестки солнечного света на упавших листьях, уши улавливали малейшую перемену тональности в реве рогов, которые сейчас уводили всю компанию на запад, по следам гончих, а рот и нос забивали запахи сырого мха и гниющих желудей. Вокруг пышной смертью умирало лето, охваченное гаснущим пожаром опавших листьев.

Забирая вправо, Томас Ланкастер вонзил шпоры в бока своего белого скакуна, заставляя его перепрыгнуть через ствол упавшего дерева. Он улыбался во весь рот, щеки его раскраснелись. Эдвард Брюс держался позади, подгоняя своего жеребца и стараясь не отставать от графа. В правой руке шотландец сжимал короткое копье. Накидка его была заляпана грязью, а на лбу красовалась длинная царапина, заработанная во время падения, но он, как и все остальные, был полон радостного возбуждения и сладостного предвкушения удачной охоты.

Вот уже три часа они шли по следу, пересекая поросшие густой травой поляны и мелкие речушки, и небо над их головами постепенно светлело, обретая прозрачную голубизну. Добыча оказалась хитрой, зверь пытался уйти от преследования и обмануть их, петляя и возвращаясь обратно по своим следам, но и егеря не уступали ему в сноровке. Они с легкостью читали его следы на мягкой почве, находили пятна грязи на стволах, которые оставляло животное, обдирая о них бока, определяли на глаз свежесть помета — и сокращали разделявшее их расстояние. Принц с восторгом отметил в экскрементах кабана желуди, которые придадут сладость его мясу. Это будет отличный подарок отцу, оправляющемуся от раны в маноре и ослабевшему после неожиданной болезни желудка, приключившейся с ним на обратном пути из Шотландии. Наверняка порадуется и его сестра Бесс, беременность которой уже изрядно утомила ее.

Пригнувшись, чтобы не удариться о низко нависшие ветви дуба, Эдвард заметил блеск черной бархатной накидки, мелькнувшей впереди меж деревьев. Он улыбнулся и пришпорил коня, не обращая более внимания на сучья, со свистом проносившиеся в опасной близости. Принц постепенно сокращал разделявшее их расстояние, и бархатная мантия, расшитая узорами из цветов и листьев, стала видна отчетливее. Всадник впереди обернулся, услышав топот копыт у себя за спиной. Пирс улыбнулся, завидев принца, и пришпорил своего коня, и они сумасшедшим галопом понеслись по лесу, оставив остальных охотников далеко позади.

Деревья впереди поредели, разбегаясь по широкому склону. Оба выскочили на него на взмыленных конях, из-под копыт которых во все стороны разлетались листья и комья земли. Эдвард сумел подвести своего скакуна вплотную к Пирсу, и теперь они мчались рядом. Деревья по бокам слились в золотисто-коричневую смазанную полосу, и солнечный свет взрывался ослепительными брызгами. По спине принца больно колотил охотничий рог в чехле. Задыхаясь, он склонился к передней луке. Уголком глаза он отметил, что Пирс последовал его примеру, оскалив зубы. Прямо впереди тропа сужалась, и деревья подступали к ней с обеих сторон. Эдвард вонзил шпоры в бока своего жеребца, заставляя его совершить рывок из последних сил и опередить гасконца. Но тот и не думал сдаваться. Впереди стремительно вырастал толстый ствол бука.

В последний миг у Эдварда сдали нервы. Рванув повод, он направил своего коня левее и понесся по некрутому откосу вниз, едва не вылетев из седла, когда жеребец перепрыгнул через поваленное дерево и вломился в густой подлесок. Ветви хлестали его по лицу. Он отчаянно пытался усмирить коня, натягивая поводья и откидываясь всем телом назад, пока тот наконец не остановился. Принц неподвижно замер в седле, чувствуя, как успокаивается дыхание и утихает дрожь в руках и ногах.

— Милорд! — окликнул его Пирс, подъезжая к нему. На губах его коня выступила пена, ноздри животного раздувались. — Вы не ранены?

— Нет, благодаря тебе со мной все в порядке, — огрызнулся Эдвард, на которого только теперь навалился страх. — Почему ты не остановился?

— Я ждал, пока это сделаете вы. — Пирс похотливо улыбнулся. — Разве вам не понравилась скачка?

При виде ухмылки друга Эдвард почувствовал, как и его губы растягиваются в улыбке, но постарался сдержать ее.

— Лучше передай мне вино, черт бы тебя побрал.

Выпростав носки сапог из стремян, Пирс спрыгнул на землю и принялся отвязывать мех от седла, а потом передал его Эдварду, который жадно приложился к нему, вливая вино в пересохшую глотку. И тут вдали едва слышно проревел рог. Принц развернулся в седле, пытаясь понять, где находятся остальные охотники.

— Смотрите.

Эдвард повернулся к гасконцу и увидел, что тот подошел к дереву, кора у корней которого была содрана. Принц сразу же понял, что это за отметины. Их оставил дикий кабан, когда точил свои клыки о дерево. Он опустил руку, в которой был зажат мех с вином, охваченный беспокойством.

— Пирс, садись на коня.

Но гасконец и не думал повиноваться.

— А вот еще, — сказал он, раздвигая кусты.

Выругавшись, принц спешился и обнажил меч. После долгой и отчаянной скачки он нетвердо стоял на ногах, а вдобавок, выйдя из тени на яркий свет, еще и растерянно щурился. В воздухе пахло сырой землей и прелыми листьями. Принц напрягал слух, чтобы не пропустить любой звук в кустах вокруг. Преследовать кабана верхом было делом опасным, но идти за ним пешком — чистым безумием. Клыки зверя с легкостью могли вспороть человеку живот.

Пирс присел на корточки у корней дуба и рукой в перчатке потрогал царапины на стволе.

— По-моему, они совсем свежие.

— Нужно позвать остальных, — всполошился Эдвард и потянулся за своим охотничьим рогом.

Но не успел он поднести его к губам, как Пирс схватил его за запястье.