То, что нам кажется, что мы можем предсказывать будущее, обусловлено «предиктивным кодированием», принципом работы «функциональных систем» и «акцептором результата действия». Здесь всякое будущее — лишь «память на будущее», то есть нечто уже бывшее.

Плюс к этому есть значительное число задач, которые имеют понятные, зачастую даже прописанные алгоритмы решения, а потому в каком-то смысле они уже решены. Мы не ждём от них «сюрприза». Впрочем, мы вообще не ждём «сюрпризов», они просто настигают нас.

Да, есть теория вероятностей, которая, как кажется, вполне может претендовать на теорию «будущего», но ведь и она не содержит в себе правильных (с точки зрения конечного результата) решений.

Вы можете поступить правильно — то есть поставить на максимально вероятный вариант развития событий, но попасть в ту «раздачу», где сыграет решение с минимальной вероятностью. Вам и не следовало делать такую ставку, да вы и не поставили. А она возьми да и сыграй!

Впрочем, как показывают знаменитые опыты-эксперименты-эвристики-искажения-предубеждения-предвзятости Даниеля Канемана, Амоса Тверски и множества их коллег по когнитивной психологии и поведенческой экономике, человек даже с теорией вероятности не в ладах, принимая решения. Что уж говорить о чём-то большем?

С другой стороны, есть что-то вроде хорошей новости: мышление как некая целенаправленная деятельность в неизвестном направлении — это и есть наше с вами переживание будущего (если не считать эпизодов паники, а то и полноценных панических атак, когда будущее переживается как некая фатальность — смерть или что-то около того).

Давайте попробуем представить, что творилось в головах испытуемых профессора Брушлинско-го, которые, решая задачу, должны были найти ответ, которого, во-первых, не существовало в их опыте и который, во-вторых, непонятно было как получить.

Человек в таком состоянии не может воспользоваться готовой формулой, поэтому «наплыва» соответствующих воспоминаний из «заднего мозга» ожидать не приходится. Надо искать решение, которого там ещё нет.

И это очевидно приводит к перенапряжению лобной коры («переднему» мозгу) — наведённая, так сказать, задачей «гиперфронтальность». Она запрашивает у «заднего» мозга данные — хоть какие-то, чтобы нарисовать образ предсказуемого будущего.

«Задний» мозг предлагает какой-то ограниченный набор данных, которые «передний» мозг пытается как-то организовывать.

Это обычное для нас состояние, когда, решая какой-то серьёзный для себя вопрос (например, увольняться с текущей работы или нет, войти в какой-то бизнес или, наоборот, не входить, браться за какой-то проект или нет, сохранять отношения с каким-то человеком или порвать с ним), мы словно бы не имеем данных.

То есть мы как бы думаем сам вопрос, причём напряжённо, зачастую мучительно, но не учитываем никаких фактов — «просто думаем».

Поэтому, например, когда мы работаем с методикой «факт-карт», мы не штурмуем сам вопрос. Напротив, мы как бы отходим от него и начинаем запрашивать у «заднего» мозга, что он вообще знает по поводу задачи, какие факты могут иметь хоть какое-то отношение к делу.

Постепенно на факт-карте появляются целые семейства фактов, из которых и рисуется образ сначала «потребного», а затем и «искомого будущего».

Да, это ещё не финальное решение, не развёрнутая «программа действий». Да, мы не знаем, к каким результатам мы придём, но у нас хотя бы появляется образ «искомого будущего» — как бы вытянутый «передним» зеркалом из «заднего».

Или, по крайней мере, мы узнаём, где у нас содержательные лакуны, какой информации нам недостаёт, что нам нужно ещё сделать, чтобы их восполнить. Но в любом случае — это уже делается в некой прямой и обратной связи между осознанным «потребным будущим» и «искомым».

Итак, мы можем подвести некоторые промежуточные итоги.

«Память на будущее» — основный механизм представления будущего, который реализуется в отношениях «переднего» и «заднего зеркала», лобно-теменных петель.

Однако она не является «переживанием будущего», напротив — обусловлена механизмами мозга, ответственными за избежание неопределённости («предиктивное кодирование», «акцептор результата действия» и т. д.).

• Кроме типичного прогнозирования будущего и воспоминаний о прошлом («память» и «память на будущее»), есть также два состояния переживания времени:

— «гипофронтальность» («нахлынувшие воспоминания» — ностальгия или флешбэк),

— «гиперфонтальность» (состояние максимального стресса или интеллектуальная работа, при которой результат заранее не может быть определён).

КРИТЕРИИ «СКЛАДКИ ВРЕМЕНИ»

Впрочем, есть ещё один важный аспект, который напрямую связан с работой «передне-заднего» зеркала.

После того как понятие «память на будущее» более-менее устоялось в научной литературе, она активно изучается когнитивными психологами и нейрофизиологами, которые шерстят нашу «ось времени», кажется, всеми возможными способами.

Исследования, проведённые в этом направлении, показали, например, что мы способны лучше «видеть» и «запоминать» будущее, если представляем его от первого лица и связываем со своими целями и внутренними устремлениями88.

И вообще, эта взаимосвязь нашей идентичности, нашего самоощущения не только с прошлыми воспоминаниями, но и с «памятью на будущее» весьма и весьма, на мой взгляд, примечательна.

Целая серия таких исследований, описывающих взаимосвязь «памяти на будущее» с «автобиографической памятью», представляют собой научную программу кафедры психологии Льежского университета под руководством профессора Арно д’Аржембо.

Многие из них основываются на концепции, которую в своё время сформулировал, а затем дорабатывал профессор Лондонского университета Мартин Конвей (рис. 50)89.

Рис. 50. Схема работы «автобиографической памяти» М. Конвея.

С одной стороны, мы собираем из Neuro-LEGO наших прошлых воспоминаний значимые события нашей жизни в периоды, её этапы. С другой стороны, мы из этих же элементов создаём и своё видение будущих событий — чем мы будем заниматься, кем станем, чего достигнем.

Из этого «прошлого» и этого «будущего» возникает «схема» нашей жизненной истории, которая является базой для нашей самоидентификации — кем были, кем являемся и кем будем.

В связи с этим странно было бы, если бы я не вспомнил своё собственное социально-психологическое исследование 2014 года, опубликованное сейчас в виде монографии, — «Складка времени. Сущность и критерии» 90.

Признаюсь, достаточно сложно дать определение феномену, на описание которого мне потребовалась целая книга. Но если предельно упростить самую идею «складки времени», то я бы сказал, что это специфическое состояние общества, обусловленное его дискурсами и практиками, которое не позволяет ему создать образ потребного будущего.

То есть, если совсем просто: «складка времени» — это социальная ситуация, когда подавляющее большинство людей ведут образ жизни, который не позволяет им создать интенцию, внутреннюю направленность в будущее; они не могут его себе вообразить и не могут его желать.

Когда я ещё работал над этой книгой, у меня возникали некоторые сомнения относительно предложенных в ней трёх критериев «складки времени» — утрата идентичности, нехватка нехватки и фальсификация мышления.

Однако за несколько лет, которые прошли с той поры, моя уверенность в