Он пил, все дальше запрокидывая голову. На толстой шее дергался кадык.

– Все? – спросила она, отходя от него.

– Да…

– И прекрасно. Теперь наденьте брюки, застегнитесь, сходите умойте лицо. Причешитесь, примите бравый вид и идите.

– Но я…

– И позвольте напомнить вам, что ваш визит несколько затянулся. Видите ли, сегодня у меня важное деловое свидание, к которому надо немного подготовиться. Так что извините, но…

Ее слова мгновенно отрезвили его. Он вскочил.

– Да-да, простите, конечно, разумеется, – он поспешно натягивал форменные брюки. – Я готов.

– Не забудьте привести свой лик в порядок. А то вас не узнают.

Сгорбившись, на деревянных ногах, он пошел в закуток и почти тотчас вышел, вытирая лицо ее бумажным полотенцем.

– Я готов, – повторил он.

Она щелкнула пальцами, как дрессировщик кнутом.

– И распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне прислали еще мерзавчик шампанского и пачку «Локс». Больше ничего не надо.

– Да, да-да, конечно.

Он повернулся к дверям, но тут же развернулся, подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы. Потом так же стремительно побежал прочь. У самых дверей камеры он еще раз развернулся и крикнул:

– Меня зовут Лео Крюгер! Лео Крюгер, старший… нет, бывший старший судебный исполнитель! Прощай! Я люблю тебя…

И, с силой распахнув двери, он выбежал в коридор.

– Про вино и сигареты не забудьте! – крикнула она ему вслед и услышала в ответ затихающее:

– Не забуду-у-у…

Она взяла со столика бутылку, прямо из горлышка допила остатки. Потом закурила и, не одеваясь, легла на кровать. Ее блуждающий взгляд упал на круглые электронные часы, вделанные в стену прямо над дверью, и остановился на них.

Если часы не врут и если они будут вежливы, как короли, ходочка закончится через два часа шестнадцать минут. Говорят, эти часы полагается посвятить воспоминаниям… Ну что ж… Тем более есть что вспомнить…

В казино морили тараканов. Леху, естественно, предупредить забыли, и, явившись, как положено, на смену, он долго и недоуменно дергал бронзовую навороченную ручку, стучал в дубовую дверь молоточком. Ему так и не открыли, только за армированным стеклом сверкнул перебитой рожей Старшой и волосатой лапой показал: чеши, мол, отсюда, до завтра свободен.

– Суки! – сплюнув, пробормотал Леха. – Хоть бы позвонили, так я бы с утречка на дачу смотался. А так день, считай, пропал.

Домой, в гегемонский отстойник на проспект Большевиков, не хотелось совершенно, и как-то само собой вспомнилось, что совсем неподалеку, в «Прибалтийской», работает армейский еще дружок Стас, тоже после дембеля пошедший по части секьюрити. Стас давно уже зазывал Леху в свое заведение закусить, расслабиться, да не получалось как-то. Все недосуг было. А вот и досуг нежданно образовался. Только бы Стас на месте оказался.

Стас оказался на месте. Более того, он как раз сдавал смену и другу обрадовался несказанно. По-быстрому переодевшись в «гражданское», то есть в джинсы и розовый пиджачок, он уволок Леху в ресторанный зал. Для разгону взяли литруху всамделишного «Абсолюта» (своих не дурят!), белужины с черемшой и хреном, расстегаев. Разговор развивался предсказуемо – вспоминали былое, товарищей по оружию. После второй разговор плавно перетек в настоящее: семья, работа. Невольно начали сопоставлять, делиться опытом.

– Главное ведь в нашем деле что? – вопрошал Стас, постукивая пальцем по столу. – Главное – это фейс-контроль, а по-нашему говоря, мордальный. Чтобы, значит, нежелательный элемент не допустить, а желательный, наоборот, лишними придирками не обидеть.

– Это верно, – поддакнул Леха. – У нас, как у саперов, права на ошибку нет. Хоть в ту, хоть в другую сторону ошибешься – со службы в три шеи, а тогда хоть в грузчики иди.

– В грузчики оно тоже того, – авторитетно заявил Стас, окинув красноречивым взглядом тщедушную Лехину фигуру. – Не всякого возьмут. Опять же сокращения везде, заводы закрываются, части военные расфасовывают.

– Расфор… расформировывают, – поправил Леха.

– И это тоже, – не утрачивая солидности, кивнул Стас. – В общем, без фейс-контроля никуда. За считанные секунды сумей любого кадра прочитать.

– Ага. Вот этих, например, я бы не пустил, пока лимон не предъявят. – Леха показал на компанию краснорожих мужичков, гомонящих в дальнем конце зала.

Стас иронически фыркнул.

– Ты чего? – обиженно спросил Леха.

– А того. Учиться тебе, дорогой товарищ, и учиться. Это же железнодорожники контракт с ирландцами обмывают. У них у каждого лимоны из ушей торчат, да не деревянные, а настоящие, зеленые.

– Откуда? – недоверчиво спросил Леха. – Дороги ведь убыточные.

– Потому-то и торчат. Дотациями государственными с умом распоряжаются.

– А у этих тоже лимоны из ушей? – язвительно спросил Леха, показывая на двух пожилых, скромно одетых теток, чинно вкушающих фаршированный авокадо.

– У самих – не знаю, а у конторы их точно, – заверил Стас. – Евангелисты какие-то. Третий месяц два «люкса» держат, чуть не по тонне баксов каждый день выкладывают.

Леха присвистнул и обвел глазами зал, намереваясь хоть на ком-то отыграться перед Стасом. Но в этот час в ресторане было почти пусто: время деловых ланчей кончилось, вечерняя публика еще не подвалила.

– Про этих что скажешь? – спросил Леха, показывая Стасу за спину.

– Про кого? – недоуменно спросил Стас. – А, про этих… Дай-ка пересяду, так плохо видно.

Недалеко от них за сдвоенным столиком у окна сидела на удивление разношерстная компания, судя по всему, уже заканчивающая трапезу. Во главе стола восседал весьма холеный и солидный, несмотря на молодость, джентльмен с квадратной челюстью, по виду – типичный янки. Рядом с ним, спиной к Лехе со Стасом, разместился не менее солидный дядя в черном смокинге, несколько старше американца, если судить по лысой макушке и складкам на шее. Они о чем-то оживленно переговаривались по-английски, причем лысоватый говорил неуверенно, с сильным русским акцентом, часто останавливался, и тогда в беседу вступал третий, повернутый к друзьям лицом, – бородатый блондин в темных очках. Он разговаривал негромко, и даже наметанный Стасов глаз не мог определить, по-русски он говорит или по-английски. Блондин был одет в простую бежевую безрукавку-«поло», но было совершенно понятно, что он, как и оба собеседника, относится к категории персон бизнес-класса, а то и «ви-ай-пи». К этой же категории Стас без колебаний отнес и сидящую рядом с бородачом роскошную брюнетку в алом платье. На привычный «эскорт» при иностранном госте она не походила нисколько, ни возрастом, ни статью, ни манерами. Вид у брюнетки был несколько утомленный и ненаигранно отрешенный. В разговоре она не участвовала, только молча дымила длинной коричневой сигаретой. «Член делегации, а скорее всего – жена этого бородатого, – решил Стас. – Везет же некоторым!» Глядя на нее, он готов был биться об заклад, что и фигура у этой дамы – из грез сексуального маньяка, иначе ни за что не решилась бы облачиться в столь дерзкий наряд.