возражать не будет. На борту, правда, сейчас грязновато, но справитесь. Мсье «Латино» урегулирует контакты с временной французской администрацией. Профессора от коньяка и гашиша отстраните, пусть на сердечных страданиях сосредоточится. Капрал, тебе давать глупых советов не буду — ты в здешней армейской ситуации не хуже меня понимаешь.

Капрал угрюмо кивнул. Хруст на полу прекратился, Дикси, наконец, справившаяся с куриной ногой, смотрела крайне обиженно.

— Тебе желаю подходящих микро-кобелей и рекордных крыс. Собственно, всем успешной охоты, — архе-зэка подхватила за ремень увесистый штуцер.

— Нет, Катрин, так не пойдет… — начал «Латино».

— Тапки себе найди, потом о дальнейших открытиях будешь думать, — посоветовала Катрин и вышла.

* * *

Три батальона линейной пехоты, уже вошедшие в город, были развернуты назад и спешно возвращались к полевому лагерю. Остальные боеспособные штыки французов двумя колоннами двигались к штабу и лазарету — через полчаса эти объекты будут взяты под надежную охрану. К комендатуре прибыли конные егеря и два 8-фунтовых орудия, коим была отведена роль подвижного резерва.

К северной окраине города в абсолютной тишине подошла мамлюкская кавалерия — почти три тысячи всадников. У Мурад-бея оставались и иные сюрпризы для французов, но удар этих тридцати сотен должен был окончательно раздробить французский корпус.

* * *

До складов Катрин добралась с надежным конвоем — взвод штабных саперов был чрезвычайно озлоблен ранением командующего и бесчестным злодеянием мамлюков в госпитале, маршировал, ощетинившись штыками и шанцевым инструментом. Солдаты были готовы четвертовать лично Мурад-бея и вообще всех, кто попадется под руку «из дикарей». Архе-зэка помогла нести пару лопат (вот навязчивый инструмент, прямо вериги судьбы какие-то), высказалась по поводу трагедии в лазарете крайне исчерпывающе, хотя и не была уверена, что инициатором части ночных событий и особенно диверсии в штабе был именно Мурад-бей.

У пахнущей гарью площади пути шпионки и саперов разошлись. Катрин скромно и осторожно двинулась к северной окраине. В воюющих городах девушке приходилось бывать часто, так что покидая Асуан, она не испытывала особого сожаления. Чужая война, очень глупо было встревать, да и в грабительских богоборческих экспедициях участвовать крайне неумно, а уж в тюрьму садиться…

Неуверенно прокукарекал внеурочный, взволнованный артиллерийской канонадой, петух. Улица иссякла, Катрин обогнула какие-то развалины (неопределенной ценности и древности), река была близка, пора было озаботиться лодочной проблемой. Специалистка по собачье-конному служебному животноводству категорически отвергала возможность воровства и иных криминальных способов отъемов частной собственности. Иное дело реквизиции транспортных средств по закону военного времени. И провизии, да. Кстати, в штабе нужно было поужинать…

Мысли обратились к яичнице, а пахнуло навстречу почему-то конно-навозным духом. Шпионка замерла. Поперек идущей за развалинами дороги замер конный строй. Что-то вроде по-эскадронного построения, не очень ровного, но плотного. Пики, знамена, дальше еще и еще… Много.

Катрин заметила несколько силуэтов верховых, медленно двигающихся вдоль берега. М-да, лодку сейчас не возьмешь — живо превратишься в отличную мишень на воде.

…Ждали всадники на дороге, негромко звякала упряжь и оружие. Шпионка не звякала, затаившись среди камней. Сорочка слишком светлая, надо бы ее окончательно перепачкать. Или сменить на что-то поскромнее. Хорошо еще голову никаб маскирует.

Мысли от яичницы окончательно увяли, Катрин размышляла о шефе. Может, сходу всадить ему пулю в лоб, да и дело с концом? Гад отъявленный, начисто совести лишен. Соотечественников подставил, коллег бросил, даже не намекнув на опасность. Идея в башке Вейля одна единственная, любое действие лишь средство ее достижения. Такой законченный себялюбец, что даже оторопь берет — близок к совершенству. Но что за сокровища он себе навоображал там — в пустыне? Бессмертие? Или на место бога метит? Тоже счастье сомнительное, особенно в печальной ситуации, сложившейся с остатками здешнего божественного пантеона. Катрин вздохнула. Вообще то, краткое пребывание в теле/месте древней царицы произвело неоднозначное впечатление. Смугла кожей и помыслами давно ушедшая властительница, но… Искушение, да. Вовсе не властью и бесконечным существованием туда влекло, а совсем уж темными сокровищами. Но все сложилось к лучшему, ибо… В общем, возвращаться нужно, никаких тут альтернатив.

Мысли вернулись к настоящему. Имелась мысль проскочить в город и предупредить оттянутые посты французов. Все же европейцы чуть ближе и приятнее бродячей шпионке, нет языкового барьера и все такое. Но тут пока ползать и просачиваться будешь, мамлюки сами о себе известят. Не в их привычках часами истуканами в седлах ждать. И местные они, все же дома воюют, имеют некоторое моральное право головы рубить. Хотя там в госпитале… Архе-зэка в очередной раз утеряла логику обоснований-оправданий, гирьки весов моральных терзаний безнадежно ссыпались во вместительный мешок всеобщей бессмыслицы. Нет, что это за профессия — наемница? Отделим старинную войну от собственных дел. Пусть Вейль за все эти безобразия ответит, взглянем, есть ли у него в черепе что-то, кроме иезуитского упорства.

Двинулась колонна всадников, вроде бы без сигнала, в полной тишине джигиты своих коней вперед послали. Но сразу начали набирать ход, загремели копыта, гортанно вскрикнул один наездник, другой, заблестели выхватываемые сабли, блеснули наконечники склоняемых пик. И, наконец, загрохотали барабаны у седел. На улицу влился уж поток, шумный, буйный, бурный, вскипела живая река красотищей оружия, одежд, и перья на тюрбанах, будто буруны на близких порогах, вспенились вдесятеро. Словно не неполные три тысячи в город врывались, а все тридцать. Загремели первые выстрелы — пока еще в воздух, для лихости и устрашения…

К сожалению, кроме мамлюков и их боевых оруженосцев, у дороги болталась еще уйма вспомогательного народа, типа погонщиков, повозок, верблюдов и иных тыловиков. Слышались и женские голоса. Кто-то, уже в голос переговариваясь, двинулся к реке за водой. Подходили еще вереницы верблюдов, замелькали факелы. Показалось, что народу только прибыло, никто в город-то и не врывался. Похоже, весь обоз Мурад-бея был здесь, полностью уверенный в победе своих героев-хозяев. Катрин, нехорошо ругаясь про себя, отползала мимо развалин. Ситуация требовала вернуться в город, и уже там попытаться выйти к реке и изыскать лодку…

* * *

Французские патрули и дозоры к текущей минуте были оттянуты с окраин города, поскольку несколько патрульных уже погибло от внезапных метких выстрелов, а застава на южной дороге подверглась нападению неизвестных — пехотинцы подняли на штыки троих сумасшедших фанатиков, но и сами потеряли шестерых, не считая дюжины раненых. Именно из-за этого инцидента генерал Бельяр