нищеты. Я ходилъ по всему городу нѣсколько дней и утромъ, и вечеромъ, и ночью; ни на бойкихъ улицахъ, полныхъ лавокъ и магазиновъ, ни въ чисто рабочихъ кварталахъ я не находилъ признаковъ вопіющей бѣдности или одичанія.

Въ одинъ изъ такихъ обходовъ меня водилъ директоръ мѣстнаго профессіональнаго училища, еще молодой человѣкъ, образованный техникъ, сочувственно относящійся къ интересамъ рабочей массы. Мы останавливались по пути передъ многими домиками рабочихъ, построенными такъ, какъ строятся и въ англійскихъ деревняхъ: цѣлая линія двухъ-этажныхъ. кирпичныхъ коттеджей. И каждый рабочій, какъ въ Лондонѣ, такъ и здѣсь, желаетъ имѣть непремѣнно свой «home», т. е нанимать отдѣльное помѣщеніе, всегда въ два этажа, изъ трехъ или четырехъ комнатъ, минимумъ изъ двухъ; внизу столовая, а вверху спальни. Эти домики наемные и стоятъ на землѣ мѣстнаго владѣльца; а въ нашемъ Шеффильдѣ, въ селѣ Павловѣ, кустари живутъ какъ бы въ собственныхъ усадьбахъ, но развѣ отъ этого легче? Они ведутъ все-таки, сравнительно съ рабочими Шеффильда, нищенскую жизнь, кормятся впроголодь, самымъ грубымъ образомъ эксплуатируются базарными скупщиками, которые принуждаютъ ихъ. всегда забирать, по крайней мѣрѣ на половину, слежавшейся муки и поддѣльнаго чая.

Мой спутникъ по Шеффильду — симпатичный директоръ ремесленнаго училища — подтвердилъ мнѣ также, что английский рабочій вообще, точно такъ же какъ и въ Шеффильдѣ, надѣется прежде всего на собственныя силы и не охотно идетъ на зазыванья тѣхъ патроновъ, которые не прочь были бы играть роль благодѣтелей.

— Наши рабочіе — продолжалъ мой спутникъ — не особенно увлекаются крайними идеями; но они знаютъ, что безъ взаимной поддержки нельзя ничего добиться въ борьбѣ съ капиталомъ. Къ патронамъ они недовѣрчивы, но не могутъ не видѣть, что и здѣсь въ Шеффильдѣ, и вездѣ по большимъ промышленнымъ центрамъ Англіи, въ руководящихъ классахъ есть замѣтное сочувствіе ихъ долѣ. Имъ и не нужно никакихъ особенныхъ благодѣяній со стороны патроновъ. Дѣти ихъ пользуются даровой школой; у нихъ есть сберегательныя кассы и страховыя общества на случай увѣчья, и пенсіонныя кассы; а для семействъ тѣхъ, которые побѣднѣе; особенно для дѣтей ихъ, многіе образованные люди — мужчины и женщины — готовы дѣлать все, что возможно.

И тутъ онъ мнѣ разсказалъ, между прочимъ, какъ и въ Шеффильдѣ жены нѣкоторыхъ техниковъ, пасторовъ, купцовъ, адвокатовъ, домохозяевъ и землевладѣльцевъ доставляютъ самымъ бѣднымъ и заброшеннымъ дѣтямъ въ теченіе всего лѣтняго сезона возможность жить, цѣлыми недѣлями, въ деревнѣ на чистомъ воздухѣ; устраиваютъ дѣтскія поѣздки, партіями въ пятьдесятъ и сто человѣкъ, кормятъ ихъ, забавляютъ, читаютъ имъ, устраиваютъ игры и танцы. Точно также и зимой хлопочутъ о томъ, чтобы въ домахъ самыхъ бѣдныіхъ рабочихъ было больше и тепла, и довольства.

Но не всѣ проникнуты такими великодушными чувствами…

Когда я побывалъ на самыхъ крупныхъ фабрикахъ, гдѣ производится ножевый товаръ, я нашелъ, что представители этихъ торгово-промышленныхъ фирмъ весьма и весьма напоминаютъ нѣкоторыіхъ нашихъ московскихъ коммерсантовъ. Одинъ въ особенности поразилъ меня сходствомъ своего типа съ типомъ такихъ нынѣшнихъ уже полуобразованныхъ, или образованньіхъ хозяевъ; тотъ же благообразный видъ, франтоватость, солидность тона, условная вѣжливость, увѣренность въ себѣ и сознаше неприкосновенности хозяйскаго капитала.

Когда, обозрѣвъ одну изъ такихь фабрикъ, гдѣ, кромѣ стальныхъ издѣлій, производятъ также вещи изъ серебра и англійскаго металла, я приглашенъ былъ представителемъ фирмы въ изящный салончикъ, позади конторы, и у насъ завязался разговоръ на тему объ отношеніяхъ хозяина къ рабочимъ, я услыхалъ многое такое, что даже и для теперешней фабрикантской Москвы отзывалось бы слишкомъ большимъ хозяйскимъ равнодушіемъ и консерватизмомъ.

На мой вопросъ: какія при этой фабрикѣ существуютъ учрежденія въ интересахъ рабочихъ и по почину хозяевъ фирмы, шеффильдскій патронъ сказалъ мнѣ:

— Мы не считаемъ себя нисколько обязанными благотворить рабочимъ; да они и не нуждаются въ этомъ. Они не хотятъ быть намъ чѣмъ-либо обязанными. И вообще, мы полагаемъ, что такъ называемый рабочій вопросъ — очень раздутъ. Поживя здѣсь, вы убѣдитесь, что рабочая плата стоитъ довольно высоко и каждый можетъ безбѣдно пропитать себя и даже отложить копѣйку на черный день. У рабочихъ союзовъ есть свои капиталы, есть кассы и они дѣйствуютъ съ патронами такъ, какъ и мы имѣемъ право относиться къ нимъ.

Все это было высказано безъ раздраженія, но въ настоящемъ хозяйскомъ тонѣ. Вы сейчасъ чувствуете, что такой патронъ, по доброй волѣ, не пойдетъ ни на какия уступки.

Обоидя нѣсколько фабрикъ ножевщиковъ, я нашелъ ихъ помѣщенія довольно тѣсными, напоминающими и наши мастерскія. Рабочіе — мужчины — одѣты, разумѣется, по-городски; по выраженію лица каждый смотрѣлъ болѣе развитымъ, чѣмъ многіе изъ нашихъ павловскихъ кустарей. На женщинахъ, въ самыхъ дешевыхъ видахъ труда (какъ напр., полировщицы и красильщицы черенковъ) рабочій трудъ рѣзко отразился. По своему костюму, лицамъ, пріемамъ они также подходили къ нашимъ фабричнымъ бабамъ и дѣвушкамъ. работа вездѣ поштучная и нѣкоторые ея виды — напр., точенiе, достаточно изнурительны.

На фабрикахъ стальныхъ и серебряныхъ издѣлій капиталъ и труд ихъ взаимодѣйствіе и антагонизмъ — такъ рѣзко не выставляются, какъ въ огромныхъ акціонерныхъ сталелитейныхъ заводахъ. гдѣ мнѣ, благодаря моимъ лондонскимъ рекомендаціямъ, былъ оказанъ всюду очень радушный пріемъ. И тамъ, отъ техническихъ директоровъ и нарядчиковъ я получалъ все такой же отвѣтъ на мои вопросы о матеріальномъ положеніи рабочихъ и о томъ, какія идеи преобладаютъ среди пролетаріевъ Шеффильда. Кто бывалъ на сталелитейныхъ заводахъ. тотъ знаетъ, какъ внушительно дѣйствуютъ на свѣжаго человѣка картины, какія мечутся вамъ въ глаза, куда бы вы ни заглянули: раскаленныя зіяющія жерла, колоссальные молоты, столбы искръ, грохотъ, куски стальныхъ корабельныхъ обшивокъ, трубы, оси, цилиндры, стержни, и посреди всего этого грохота, шипѣнія, треска, столбовъ пламени и отраженія краснаго огня — рабочій, въ кожаномъ фартукѣ, съ засученными рукавами, молчаливый, двигающійся неторопливо, умѣющій обходиться съ расплавленною сталью, какъ мы обходимся съ теплой и холодной водой на умывальномъ столикѣ.

И тутъ, на одномъ какомъ-нибудь заводѣ, вродѣ всемірно извѣстнаго Атласа — вы можете ознакомиться съ разными ступенями, черезъ какія трудъ проводитъ рабочаго, отъ батрака, употребляемаго для передвиженія грузовъ, до нарядчика, руководящаго цѣлой какой-нибудь спеціальной отраслью производства.

Общее впечатлѣніе нисколько не грустное и не подавляющее. Вы видите, что въ каждомъ сидитъ не рабъ, а человекъ, знающій себѣ цѣну, по своему довольно развитой, чувствующій, что онъ не мизерабль, выброшенный на улицу, а членъ какой-нибудь сильной ассоциации. Старший нарядчикъ и инженеры, вплоть до директоровъ, обращаются съ нимъ спокойно и вѣжливѣе, мягче, чѣмъ это было бы въ Гермаши, или у насъ. Вы рѣже подмѣтите въ выражении лица, въ тонѣ рабочаго тотъ внутренній огонь зависти и ненависти, какой проскаль зываетъ въ нѣкоторыхъ. французскихъ увріерахъ. Скорѣе вы замѣтите,