— Да времени нет все вам в деталях рассказывать, — нетерпеливо ответил Патрик. — Могу сказать только, что все обстоятельства указывают на одно и то же — Ени Мёллер у Якоба, и мы должны найти хоть какой-нибудь намек на место, где он ее прячет.

— Но ведь уже вроде как доказано, что он не убивал ту немецкую девчонку? — сказал Ёста. — Мы анализы делали, и анализ ДНК…

Он обеспокоенно затоптался на месте. С нарастающим раздражением Патрик ответил:

— Нет-нет, никаких сомнений, это он убил Таню.

— А кто же тогда других девушек убил? Он тут в любом случае не подходит по возрасту.

— Конечно, не он, но вы все подробно узнаете потом, а сейчас лучше давайте помогайте.

— А что нам вообще искать-то? — спросил Эрнст.

— Ордер на обыск лежит на кухонном столе, там все подробненько перечислено, что нас интересует, — отрезал Патрик, повернулся к книжной полке и продолжил просматривать книги на ней.

Прошел еще час, но они все еще не нашли ничего интересного, и уверенность Патрика начала ослабевать. Что, если они так ничего и не найдут? Он уже осмотрел гостиную и добрался до кабинета. Результатов — ноль. Он выпрямился, покрутил головой, сделал несколько глубоких вдохов, сосредоточился и внимательно огляделся вокруг. Он находился в небольшом, но строгом и аккуратном кабинете. На полках аккуратными рядами стояли папки и скоросшиватели, все надписанные. На большом старом секретере не валялось ни одной бумажки просто так. В ящиках все в идеальном порядке. Патрик задумчиво начал опять осматривать секретер. Он нахмурился, между его бровей залегла складка. Так-так-так, старый секретер. Патрик не пропускал ни одного выпуска «Мира антиквариата», и, может быть, поэтому его мысли невольно закрутились вокруг секретов и тайников, которые иногда скрываются в предметах старины. Как же он раньше об этом не подумал? И Патрик начал внимательно изучать часть над столешницей, где размещалось множество маленьких ящичков. Он выдвигал их один за другим и аккуратно прощупывал пальцами открывающиеся пустоты. Добравшись до последнего ящичка, Патрик с торжеством что-то почувствовал — какую-то металлическую поверхность, которая сдвинулась и подалась под его рукой, когда он на нее нажал. С хлопающим звуком стенка за ящиком разошлась, и его взгляду открылся тайник. Сердце Патрика учащенно забилось. Он заглянул внутрь: там лежала записная книжка в черном кожаном переплете. Патрик надел перчатки и аккуратно вынул книгу. Со все возрастающим интересом он начал читать. Теперь, похоже, появилась возможность найти Ени, но надо было спешить.

Он вспомнил одну бумагу, которая попалась ему на глаза, когда он просматривал содержимое ящиков. Патрик опять выдвинул нужный, недолго перебирал другие бумаги и нашел то, что искал. По напечатанному в углу гербу он определил, кто отправитель. Патрик с волнением пробежал глазами по строчкам и прочитал имя, написанное внизу. Потом он достал из кармана мобильный телефон и позвонил в участок.

— Анника, это Патрик. Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделала.

И он коротко объяснил ей задачу:

— Ты обязательно должна поговорить с доктором Золтаном Чаба. Он работает в онкологическом отделении. Сразу же мне перезвони, как только что-нибудь узнаешь.

Время, казалось, тянулось бесконечно. По нескольку раз в день они звонили в полицейский участок, надеясь услышать хоть какие-нибудь новости, но тщетно. После того как фотография Ени появилась на объявлениях о розыске, их мобильные телефоны начали звонить непрестанно. Друзья, родственники и просто знакомые. Все были потрясены, но пытались скрыть свое беспокойство и поддержать надежду в Чёштин и Бу. Кое-кто предлагал приехать к ним в Греббестад, чтобы побыть рядом, но они обычно вежливо, но твердо отказывались. Им почему-то казалось, что это будет неправильно. Что если они по-прежнему вдвоем будут сидеть так в доме на колесах и ждать, сидя за узким столом напротив друг друга, то тогда Ени рано или поздно придет и все вернется на круги своя, все будет как прежде.

Так они и сидели, день за днем, погруженные в тревожные мысли, но сегодняшний день стал самым тяжелым. Всю ночь Чёштин мучили кошмары; обливаясь потом, она металась во сне по постели, а перед ее глазами прокручивались одни и те же образы. Она несколько раз видела Ени, чаще всего маленькой, на лужайке перед домом, на пляже в кемпинге. Но все время на эти картины наплывало что-то темное, странное. Она чувствовала холод и темноту и краем глаза видела, как что-то двигалось, но во сне никак не могла рассмотреть, что же именно, хотя тень настойчиво появлялась раз за разом.

Когда утром она проснулась, в груди тянуло остро и болезненно. Проходили часы, в их маленьком домике становилось все жарче и жарче, а Чёштин молча сидела перед Бу и отчаянно пыталась возродить то ощущение — тяжесть тельца Ени на своих руках. Но, так же как и во сне, она не могла его уловить, дотянуться. Она хорошо помнила, как ясно и отчетливо она это чувствовала все время, пока они сидели в напряженном ожидании. А сейчас у нее ничего не получалось, она не могла. Медленно и неотвратимо к ней пришло понимание. Чёштин подняла взгляд, посмотрела на своего мужа и потом сказала:

— Ее больше нет.

Он не стал переспрашивать. Чёштин сказала это так твердо, с такой убежденностью, что Бу понял: это правда.

Лето 2003 года

Дни шли и смешивались, как в бреду. Она влипла в эту историю, хотя никогда по-настоящему не верила, что такое с ней может случиться, и все время корила себя. Если бы только она не была такой дурой и не поехала на попутке, тогда бы ничего не случилось. Мама и папа тысячу раз ей говорили, что нельзя садиться в машину к незнакомому человеку, а она считала, что это глупости и с ней никогда ничего не произойдет.

Казалось, что прошло без малого сто лет и это случилось так давно. Ени попыталась вновь возродить чувство неуязвимости, чтобы хоть на короткое время порадоваться ему. Порадоваться тому, что ничто на свете не может ей повредить и что зло приходит к другим людям, но не к ней. Но теперь это ощущение к ней никогда больше не вернется.

Она лежала на боку, пальцы ее откинутой руки погрузились в песок. Другая рука не слушалась, и она заставила себя помассировать ее, чтобы восстановить кровообращение. В мечтах она видела себя похожей на героиню какого-нибудь фильма, представляя, как она лихо бросается на него и в два счета расправляется, а потом оставляет лежать без сознания на полу, выбирается наружу, а там наверху ждут друзья, которые повсюду ее искали. Но это всего лишь бесполезные, хотя и приятные мечты. Ее нога никуда не годилась, она больше не могла ходить.

Жизнь медленно покидала ее, и Ени видела, как она неторопливо вытекает в песок под ее телом и, в свою очередь, дает жизнь всяким существам там, внизу, — разным червячкам, гусеницам, личинкам, которые жадно впитывают в себя энергию ее жизни.

Когда ее оставляли последние силы, она подумала, что больше никогда не сможет попросить прощения за то, что была такой противной последнее время. Ени понадеялась, что они все-таки ее поймут.