будто бы через силу и боль. Егор прошел мимо парней и быстрым шагом, почти бегом двинулся вперед. Остальные тут же устремились за ним — к следующим воротам. «Скоро откроет. Сейчас она откроет ворота, и все будет решено», — думал Егор. Эта минута ожидания была самой долгой в его жизни.

— Собрались, ребята! — прокричал Язык, поднимая дух парней.

Сейчас им предстояло разбивать криокамеры и вытаскивать оттуда людей. Грубая работа. Однако Егор выяснил наверняка, перерыв множество секретных документов, что от этого люди не пострадают. Это знала вся верхушка. Но они слепо следовали инструкциям. Как же это было глупо, по мнению Егора!

И тут послышался звук механизма ворот. Все тех же ворот, которые только что открывались. Егор посмотрел на время. «Три минуты!» — ошарашенно понял он.

— Ангелина не открыла вторые ворота! — закричал Егор.

Язык тут же развернулся, доставая пистолет из кармана.

— Что происходит? — крикнул он.

Егор оглянулся. Ворота, через которые они только что прошли, с грохотом врезались в землю, будто бы их сбросили сверху, отцепив от механизма. Видимо, это была заранее приготовленная ловушка.

«Миша…» — подумал Егор, наливаясь злостью.

— Мы можем открыть эти ворота! — закричал Язык, двигаясь в сторону зала с игроками. — Там есть служебный вход! Если карты не заблокированы, мы вполне успеваем! Нам бы освободить хоть одного, и это повлияет на людей! — Он уже подбегал раньше всех к железной двери с датчиком рядом и прикладывал к нему карту. Послышался звук выстрела, и электрический заряд врезался в лысый затылок Языка. Тот закричал от дикой боли и упал, не успев открыть дверь, которая была уже разблокирована. Егор в шоке повернулся, посмотрев на Ярина, все так же широко улыбающегося, с пистолетом в руках.

— Что ты наделал?! — закричал Егор.

Тут же он почувствовал удар — это сзади его огрели тяжелым копьем. «Хоть без электричества», — подумал он, падая на пол.

Упав, он тут же обернулся и увидел Мишу, стоящего над ним. В полу неподалеку обнаружился люк. Он был откинут, и оттуда вылезали люди в комбинезонах охранников с хорошим, не списанным оружием.

Егор сразу же понял: все кончено, ничего уже не будет. Ворота не откроются. Четверо парней, которые были с ним, стояли не двигаясь.

— Егор! — закричал один из них, требуя приказаний, но его тут же оглушили электронной дубинкой.

Еще один из парней — маленький, шустрый — рванул в сторону разблокированной двери. Егор решил, что он хотел выполнить их миссию, но тот подбежал к Языку, лежащему на полу, упал на колени рядом с ним и обхватил его голову.

— Отец! — кричал парень, тряся Языкова.

«Почему Язык не встает?..» — задумался Егор. Ведь даже если заряд оглушил его, он легко должен был проснуться от пары пощечин. Сейчас же парень тряс его изо всех сил. Егор слышал кое-что про него. Сергей не любил говорить о сыне. Это и не был его родной сын. Пасынок. Когда Язык нашел свою жену, у нее уже был ребенок. И он принял его. Не как родного, но все же не кричал на него, мог выслушать, воспитывал. В общем, по-своему любил. Но в «КриоЛайфе» сын после потери матери перестал говорить с отчимом. Напоминал Языку, что он не его отец. Не хотел слушать его. Так и сейчас, хотя Сергей и разделял мысли о криокамерах с сыном, они не общались. Егор и не знал, что парень, который ехал с ними в лифте, — сын Языка. Егор присмотрелся к лысине Сергея. Там, куда попал снаряд, был большой черный ожог от электричества. Послышался второй выстрел, и снаряд электричества поразил грудь парня, дико взвывшего от обиды и боли и тут же замолчавшего. Его тело только тряслось в конвульсиях.

— Второй готов… — проговорил Ярин. Он посмотрел на Егора. Кравченко тут же вскочил, схватил свою дубинку, и, пробежав неожиданно ловко между охранниками, врезался головой в грудь Васи. Тот упал, а Егор прыгнул сверху, намереваясь избить парня до смерти. Однако пара охранников вовремя отбросила Егора от Ярина. Вася встал, отряхнувшись, и посмотрел на Егора, кричащего, пытающегося вырваться из цепких лап электрических копий, держащих его за обе руки. Он уже не мог двигаться без позволения.

— Егор, прости меня, — сказал Ярин, наконец перестав улыбаться. — Я бы не убил тебя. А Язык меня всегда раздражал… Да и его сын. Это же старая модель «ЭПП», я просто выкрутил плоскогубцами мощность на максимум. А Миша… Он обещал мне лучшие условия и новое место работы. Должность повыше. Да, меня купили, Егор. Я даже не оправдываюсь…

Егор ничего не говорил. Он опустил голову, рассматривая неровные трещины в бетоне. Две трещины проходили очень близко друг к другу, но не соприкасались и тем более не соединялись в одну. От них отходили другие, поменьше, но и те не соприкасались. Он видел сороконожку, давно уже высохшую. Она лежала между этими трещинами. Он не слушал Ярина. Не слушал Мишу, который подошел следом и начал читать ему нотации, говорить о том, что всех бунтовщиков закроют в специальном тюремном блоке, о том, что это его долг, и следование инструкциям — не абстрактные идеи, а настоящая панацея. Егор не вслушивался в его слова о том, что выхода больше нет. Он лишь смотрел на трещину и гадал: «Кажется мне, или сороконожка все-таки жива и просто притворяется мертвой?».

Глава 36. Край

Мирак подолгу молчал. Такая ссора с братом… И, пусть Мирону казалось, что он прав, Мирак любил брата, но его действия не поддавались объяснению. «Разве так плохо было в компании Лиона и Лаки? Может быть, я и вправду не понимаю чего-то? Однако… Он убил меня уже второй раз… Какое оправдание после этого может быть?» — думал Мирак.

Да и как может быть иначе? Когда тебя предает единственный родной человек, это больно. В случае Мирака — физически. Он ехал в повозке вместе с раненым Джейком и Тиной и сидел там, буквально забившись в угол. Он чувствовал вину перед всеми, будто именно он был виноват в действиях Мирона. Когда процессия остановилась, чтобы гоблины забрали груз, а Лаки и Лион перелезли в другую телегу, Мирак сказал, глядя в небо:

— А ведь знаешь… — и снова он затих.

— Что знаешь? — Лаки не хотел оставлять парню шанса вывести его из состояния грусти.

— Знаешь… У меня теперь не так много сейвов. На два меньше, чем у брата, на три больше, чем у Джейка.

— Это немало.

Мирак вновь замолчал,