В этих обстоятельствах люди действия, создавшие Арабский халифат, позволили теории рискнуть и прибегнуть к внешней помощи. Они вышли из положения при помощи здравого смысла, аналогии, единодушия и обычая. Они брали то, чего хотели, там, где только могли это найти, и если набожные люди могли предположить, что это сошло прямо с уст Пророка, то тем лучше. Среди награбленных таким образом источников римское право занимало важное место. В некоторых случаях они заимствовали прямо из этого источника в его провинциальной сирийской версии. Однако, возможно, еще чаще римское право достигало ислама через посредство евреев.

Еврейское право, за которым ко времени мухаммедовской хиджры уже была такая долгая история, возникло, подобно исламскому шариату[410], как обычная варварская практика кочевников, которые ворвались из степей Северной Аравии в поля и города Сирии. Для удовлетворения той же самой потребности в неожиданном и резком изменении социального окружения примитивные израильтяне, подобно примитивным арабам, прибегли к помощи уже существующего права умудренного опытом общества, которое они нашли в Земле обетованной.

Хотя Декалог[411], по-видимому, был чисто древнееврейским созданием, следующая часть израильского законодательства, известная ученым как Свод законов Завета, выдает заимствования из Свода законов Хаммурапи. Этот приток законов из шумерского права в законодательство, установленное, по меньшей мере, девятью столетиями позднее в одной из местных общин нового сирийского общества, свидетельствует о глубине и долговечности корней, которые шумерская цивилизация пустила на сирийской почве в течение тысячелетия, окончившегося в поколении Хаммурапи. В течение примерно тысячелетия, последовавшего за этим, произошел ряд беспорядочных социальных и культурных революций, однако шумерское право, воплощенное в Своде законов Хаммурапи, оставалось в силе среди потомков сирийских подданных или сателлитов Хаммурапи. И действовало оно с такой силой, что запечатлелось на незрелом законодательстве древнееврейских варварских завоевателей Ханаана.

Войдя таким образом в право варваров, среда которых явилась инкубатором высшей религии, шумерское право, подобно римскому, оставило более значительный след в истории, чем когда оно влияло на варваров, чьим уделом было бесславное исчезновение, обычное для их рода. Ко времени написания шумерское право все еще являлось живой силой благодаря Моисеевой редакции. С другой стороны, исламский шариат не был ни единственным, ни самым живым носителем римского права к этому же самому времени. В XX в. христианской эры главными прямыми наследниками римского права были каноны восточно-православной и западно-католической христианских Церквей. Таким образом, в области права, как и в других областях социальной деятельности, главным институтом, получившим основную выгоду от создания универсального государства, был институт, созданный внутренним пролетариатом.

* * *

Календари; меры и весы; деньги

Стандартные меры времени, расстояния, длины, объема, веса и ценности являются необходимыми для общественной жизни на любом уровне, превышающем примитивный. Использование такого рода мер обществом предшествует появлению всяких форм правления. Они становятся предметом заботы правительств, как только эти последние появляются. Позитивным основанием для появления правительств является обеспечение центрального политического руководства общественными предприятиями, а осуществлять это руководство нельзя без стандартных мер. С другой стороны, негативным основанием для появления правительств является гарантия, по крайней мере, минимума социальной справедливости в отношениях между подданными, и в большинстве частных вопросов «бизнеса» предполагаются стандартные меры такого рода. Стандартные меры тем самым касаются любых правительств, однако в особенности они касаются универсальных государств. Эти последние по самой своей природе сталкиваются с проблемой сплочения гораздо большего разнообразия подданных, чем их обычно находится под властью местного государства. При этом у универсальных государств есть особая заинтересованность в социальном однообразии, которое создают стандартные меры, если они эффективно проводятся в жизнь.

Из всех стандартных систем мер потребность в системе счисления времени ощущается раньше других, и первой необходимостью здесь является система счисления времен годового цикла. Она требует гармонизации трех различных природных циклов — циклов года, месяца и дня. Первые хронометристы быстро открыли, что соотношения между циклами выражаются не в простых дробях, но в иррациональных числах. Поиск magnus annus[412], в рамках которого все эти несовпадающие циклы начинались бы одновременно, а в конечном счете вновь возвращались бы к следующей совместной отправной точке, уже в египетском, вавилонском и майянском обществах привел к практическому применению астрономических вычислений, результаты которых ошеломляют. Вступив однажды на этот путь вычислений, подающие надежды астрономы были вынуждены принимать в расчет не только циклические движения солнца и луны, но также и движения планет и «неподвижных» звезд. Их хронологический горизонт расширился до такой степени, какую было трудно выразить и еще труднее представить, — каким бы узким и ограниченным он ни показался современным космогонистам, в чьих глазах наша отдельно взятая солнечная система — не более чем частица звездной пыли в Млечном Пути, а сам Млечный Путь — не более чем бывшая туманность среди мириад туманностей, проходящих путь от рождения из вспышки пламени до своей смерти в результате испепеления.

Не достигнув последней стадии в интеллектуальном исследовании хронологических величин, общий наименьший делитель периодических совпадений между видимыми движениями солнца и движениями одной из «неподвижных звезд» составил египетский «сотический цикл»[413] в 1 460 лет, а периодический общий цикл солнца, луны и пяти планет — вавилонский Magnus Annus в 432 000 лет, тогда как в громадном майянском Великом Цикле в 374 440 лет соединилось вместе не менее десяти отдельных составляющих циклов. Этот изумительно точный, хотя и чрезвычайно сложный майянский календарь «Старое царство» майя завещало аффилированным юкатанскому и мексиканскому обществам.

Правительства, подобно астрономам, проявляют свою заинтересованность в вычислении границ года, так же как и в выделении периодического годового цикла. Ведь первой заботой любого правительства является поддержание своего существования, и даже самый наивный администратор вскоре обнаруживает, что не может вести своего дела, не ведя каких-либо постоянных записей о своих действиях. Одним из методов, применявшихся правительствами, была датировка своих действий именами обладателей некоей годовой должности, такой, например, как римский консулат. Так, Гораций в одной из своих од рассказывает нам, что он родился consule Manlio, когда Манлий был консулом, точно так же, как лондонец вынужден датировать время своего рождения именем того городского магната, который был в тот год лорд-мэром. Неудобство такой системы очевидно. Никто не может ни запомнить имена всех консулов, ни порядок их смены[414].