Навсегда…

Пуля из магазинной винтовки Mauser Gewehr 98, остроконечная, со стальным сердечником, вынырнув из темноты, вонзится точно в углубление между затылком и шейным позвонком.

Звука выстрела он не услышит.

9

– Здесь мы ему ничем не поможем, – с трудом выговорила Вероника Оршич, – только на Земле. Если успеем. И если дотянем.

Николас потерял сознание, как раз тогда, когда пытался уверить, что чувствует себя превосходно. Каждое слово звучало все тише, вот оборвалась фраза, а еще через миг голова белокурого парня завалилась на бок. Пэл сжала кулаки. Ничем, ничем не помочь! В предполетной спешке не захватили даже аптечку, понадеявшись, что на «Полярной звезде» есть медицинский пункт. Но маленькая каюта оказалась пуста.

Иллюминатор потемнел, изображение, прежде четкое, размылось и словно пошло туманом. Несколько минут назад Оршич включила двигатели, взяв курс на снижение. Земля ждала…

– Плохое только начинается, – Поларис-1 поглядела на кресло слева. – Хорошо, что Николай не слышит… Минуту назад я потеряла связь с Монсальватом. Вышла на официальный канал – там тихо, не работает даже радиомаяк.

Поларис-3 упрямо сжала губы.

– Все плохое кончилось, Вероника. Мы живые, и мы успеем. Дотянем!

Оршич кивнула.

– Обязательно! Вы правы, а я виновата, дала слабину. За Николая волнуюсь.

И нажала голосом.

– Все! Входим в плотные слои. Можете меня ругать, можете молиться, но – молча. Да пребудет с нами Тот, кто сотворил Небо!

Положила пальцы на пульт и чуть прикрыла глаза, словно опытный пианист перед началом концерта. Пэл затаила дыхание, представив все, как есть: стальная громадина вот-вот начнет падать на Землю. Против законов Ньютона бессильны любые чудеса.

Улыбнулась. Смерть, ты здесь?

– Худышка! Мисс Худышка!..

– Оставайся. Поглядишь, как мы выживем.

Желая уйти без боли, она и мечтать не могла о таком финале. Судьба Икара, бросившего вызов небесам! Но сейчас поняла – умирать не время. «Полярная звезда» – и люди в кабине. Значит, ей тоже придется ждать до Земли.

Кресло затряслось, сначала легкой противной дрожью, потом в полную силу, словно летающий аэродром попал в гигантскую воздушную яму. Вернулся вес, мгновенно, толчком, внезапная тяжесть вдавила в кресло, мешая дышать. «Перегрузка» – вспомнилось незнакомое слово. Иллюминатор ослеп, на мутной поверхности обозначились темные разводы.

– Металл течет[38], – негромко проговорила Оршич. – Пока все нормально, только бы выдержал корпус. Знаете, что такое флаттер? Если включу гасители колебаний, не смогу управлять… Я говорю, а вы, Палладия, не слушайте. В атмосферу вошли, траекторию выдерживаем и… Знаете, я сейчас бы закурила.

Пэл чуть было не ответила, но вовремя вспомнила приказ. Словно в сказке: тебя зовут, а ты молчи.

Тряска слегка утихла, зато послышался низкий утробный гул. Иллюминатор раз за разом заплескивало чем-то тяжелым и липким, словно «Полярная звезда» прорывалось сквозь горячее масло. Воздух в кабине резко потеплел, во рту стало сухо.

– А я одного хорошего парня приучила курить, – негромко продолжала Поларис-1. – У него и дочка курит. Меня она, как вы уже знаете, считает зеленой инопланетной Ящерицей в скафандре.

Пэл невольно улыбнулась. «…Там вы в-встретитесь с Ящерицей, а я хочу передать ей п-привет». Кусочек чужой жизни, в которой ей нет и не будет места.

Снова тряхнуло, на этот раз очень резко, от души. Голова белокурого парня бессильно дернулась. Пэл посмотрела в белесую муть иллюминатора, представив, что они уже дома, на такой близкой, но недоступной Земле. Лекарство она выпила перед полетом, значит следующая таблетка – в Лейкенхите. Запить водой – и приниматься за дела. У живого человека их очень много.

Тепло сменилось жаром, по лицу текли капли пота, взбесившееся кресло так и норовило ударить в затылок, тело же словно налилось свинцом. Пэл попыталась представить, каково сейчас Веронике, но не смогла. «Полярная звезда» мчалась сквозь ад. Секунды стали долгими, минуты казались часами, стрелки на циферблате замерли, утратив ход.

– Худышка! Самое время, Худышка! – ласково позвала Смерть. – Тебе стоит только захотеть…

– Нет! – с трудом шевельнула спекшимися губами леди Палладия Сомерсет. – Не искушай! Не сейчас!..

А потом, как-то внезапно, рывком, стало легче. Муть в иллюминаторе поредела, белесые волны иссякли, отпустила и тяжесть. Пэл, все еще не веря, пошевелила рукой, а потом взглянула налево. Вероника Оршич заметила, улыбнулась.

– Высота двенадцать километров, полет нормальный. Идем точно по маяку. Все в порядке, Палладия, скоро будете дома.

Она поглядела вперед и увидела за иллюминатором ночь, самую обычную, ничуть не страшную. А потом заметила острые стреловидные облака. Все в порядке…

* * *

Последний раз пришлось поволноваться уже возле самой земли. Посадочные огни Лейкенхита нашли быстро, потом Оршич о чем-то коротко переговорила с аэродромом, и «Полярная звезда» начала снижать скорость. Пэл, вспомнив, что самолетам положено садиться на взлетную полосу, испугалась не на шутку. Лейкенхит – старый аэродром, помнивший Великую войну и фанерные самолеты. «Транспорт-3», тоже аэродром, только летающий. Какая же у этой громадины должна быть пробежка?

Спросить не решилась, помня приказ. Оставалось лишь одно – ждать. «Полярная звезда» сделала над взлетным полем круг, другой, а затем, утратив скорость, зависла в небе.

– Зубы сжать, язык не прикусывать, – негромко проговорила Оршич, нажимая кнопку на пульте. – Держитесь за кресло!

Пэл послушалась. Вовремя! Кабина накренилась… выпрямилась… В животе внезапно стало пусто, а потом последовал резкий, вышибающий дыхание удар. Стальная громада подпрыгнула…

– Все, – просто и буднично проговорила Оршич, отстегивая ремень. – Очень вовремя, топлива, считай, не осталось.

Пэл сглотнула.

– М-мы н-на Земле?

Звездная Ящерица взглянула серьезно:

– Да, Палладия. Мы на Земле.

10

От погони все-таки оторвались. Камрад Любек, спелеолог со стажем, вовремя свернул в один из боковых ходов. Когда топот чужих сапог затих вдали, Лонжа облегченно вздохнул. Плана у эсэсовцев нет, значит, станут блуждать подземельем, топча собственный след. Ушли! К сожалению, минус один. Кто именно, ему не доложили. Смелый был парень, если остался прикрывать.

Фонарь всего один, поэтому шли без торопливости, время от времени перекликаясь. Лонжа не подгонял, ждать их должны с полудня до полуночи, время еще есть.