Словно услышав ее мысли, скакун под ними ускорил бег и на всех парах завернул за угол. Зажмурившись, Нари крепче обхватила Али за талию.

Он издал сдавленный звук, выражая недовольство.

– Не понимаю, почему ты не села на собственную лошадь, – сказал он, кажется, в десятый раз. – Это было бы более прилично.

– Так быстрее, – оправдывалась она, не желая признавать свою несостоятельность как наездницы. Овладение навыком верховой езды было делом чести для Дэвов. – Мунтадир вечно твердит, как сильно любит эту лошадь. Он говорит, что это самый быстрый скакун в Дэвабаде.

Али застонал.

– Могла бы предупредить, что это его любимый скакун, прежде чем красть его.

Она разозлилась.

– Может, стоило подумать об этом, прежде чем врываться в мой лазарет и кричать о заговорах.

– Ты мне хотя бы веришь? – спросил Али с надеждой в голосе.

Верю, что Каве задумал недоброе. Старший визирь ясно дал понять, что враждебно относится к шафитам, хотя Нари все еще сомневалась, что он способен на подобную подлость. Было в нем что-то, что вызывало недоверие, но и жестоким он не казался.

Но ответила она другое:

– Эта история настолько абсурдная, даже по твоим меркам, поэтому допускаю, что она может быть правдой.

– Как великодушно с твоей стороны, – пробормотал Али.

Они пригнулись, уворачиваясь от низко висящей веревки с бельем. Они скакали по закоулкам гезирского сектора – Али решил, что это короткая дорога, – и вокруг громоздились бескрайние безоконные массивы каменных особняков, а в воздухе витал легкий запах отбросов. Лошадь перепрыгнула широкий дренажный канал, и Нари чертыхнулась, крепче прижимаясь к Али и цепляясь пальцами за его пояс с оружием. Она не сомневалась, что уж оружие-то у него точно пристегнуто надежно.

Она услышала, как он бормочет себе под нос молитву.

– Тебе обязательно это делать? – прошипела она ему в ухо, преодолевая смущение.

Нари не могла отрицать очевидного и готова была согласиться, что принц – отнюдь не самая… отталкивающая кандидатура для крепких объятий. Она уже взрослая женщина и может трезво оценить тот факт, что ежедневные тренировки оказывают положительное воздействие на мужчину, не испытывая по этому поводу душевных треволнений. Это Али вел себя так, что ситуация автоматически становилась неловкой.

– Удивительно, как хорошо ты запомнил эту куртизанку в лицо, хотя вроде строишь из себя такого скромника.

Али чуть не задохнулся.

– Я не прикасался к этим куртизанкам! – оправдывался он. – Я бы ни за что! Ах, извините, лицо запомнил!

Пыл в его голосе даже слегка оскорбил Нари.

– Ты что-то имеешь против женщин нашего племени?

– Я… Нет, конечно нет, – пробормотал он в ответ. Али поерзал в седле, будто пытаясь увеличить расстояние между их телами, но лошадь снова рванула вперед, и их привалило друг к другу. – Может… не будем говорить об этом прямо сейчас?

Нари закатила глаза, но промолчала. Ссориться с Али действительно некстати – им еще предстоит дать отпор целой толпе Дэвов.

Внутри все сжималось от нервов. Нари знала, что Дэвы прислушаются к ней, была уверена в своей способности убеждать, но перспектива столкнуться лицом к лицу с разъяренной толпой пугала даже ее.

«Все будет хорошо, – уговаривала она себя. – Ты поклянешься именем своей семьи, что виновные непременно будут наказаны, и призовешь разойтись по домам». Самое главное – не позволить ситуации выйти из-под контроля.

Вскоре переулки стали шире. Они в очередной раз повернули за угол, и Али перевел лошадь на медленный шаг. Впереди была арка, и через нее Нари мельком увидела участок улицы. Стук копыт стал тише.

И немедленно сменился чьими-то рыданиями. Нари сделала глубокий вдох, чуя запах крови и дыма в потеплевшем воздухе. Пришпорив лошадь, Али галопом выехал из переулка, и сдавленный неверящий крик сорвался с его губ…

Они опоздали.

Не было никакой толпы, не было гвардейцев в оцеплении, пытающихся навести порядок. Нет, просто район, еще сегодня утром такой светлый и оживленный, застроенный мастерскими и новыми домами, превратился в дотлевающие угольки. До сих пор было нечем дышать от гари, и серое марево прятало от глаз большую часть лагеря.

– Нет, – тихо простонал Али, слезая с лошади. – Боже, нет…

Нари спрыгнула вслед за ним. Было слышно, как где-то плачет ребенок. Внезапно перепугавшись за семью Субхи, она бросилась туда.

Али схватил ее за запястье.

– Нари… – одернул он, задыхаясь от эмоций. – Мы одни. Если кто-то обвинит тебя, если захотят отомстить…

– Тогда будут мстить. – Нари зло посмотрела на него. – Отпусти меня и никогда больше не пытайся меня остановить.

Он выпустил ее руку, как будто обжегшись.

– Прости.

– Так-то лучше. Пойдем.

Они вошли в лагерь молча.

Вокруг них догорали мастерские и шатры. Один из насосов, установленных Али, был разбит и широкими дугами разбрызгивал вокруг воду. Глинистая дорога была взрыта копытами, и грязь засасывала ее туфли, когда она проходила мимо поломанной мебели и разбитых горшков. И все же, похоже, большая часть повреждений пришлась на главную улицу. Небольшое, но все-таки облегчение. Возможно, нападавшие Дэвы просто побоялись спешиться и сунуться в узкие проулки между домами. Одни шафиты, преодолевая потрясение, в грязи и крови, пытались спасти все, что могли, из уничтоженных домов, в то время как другие просто сидели в ошеломленном ступоре.

Разговоры вокруг прекращались, когда больше и больше шафитов узнавали их. Впереди Нари увидела, как несколько шафитов собрались вокруг распростертой на земле фигуры. Мертвое тело.

Нари оступилась.

Тело, обожженное до неузнаваемости, скорее всего, принадлежало юноше. Его рот был разинут, навеки застыв в предсмертном крике.

– Его сожгли заживо.

Обернувшись, Нари увидела перед собой Субху. Шафитка была вся в грязи, ее одежда и кожа – покрыты пеплом, а на талии повязан окровавленный фартук.

– Совсем мальчишка, моложе тебя, – сквозь зубы процедила она в сторону Али. – Мальчишка, который едва мог связать два слова. Я-то знаю. Я сама принимала роды и разматывала пуповину, запутавшуюся вокруг его шеи. – Она замолчала и оторвала страдальческий взгляд от убитого юноши. – Конечно, случилось это после того, как они сожгли наши дома и разгромили мастерские. Тогда они стали топтать копытами тех, кто не отвечал на их вопросы, и били тех, кто слишком медлил с ответом. И вот когда этот мальчишка не смог им ответить, они провозгласили его виновником. А он ничего не сделал. – Ее голос надорвался, и она укоризненно подняла на них палец. – Мы пришли сюда помогать вам. Строить вашу больницу под вашей защитой.