* * *

– Можешь оставаться здесь, Нейт, – продолжал Карл. – Я не собираюсь выставлять тебя за дверь. Я тебя накормил, напоил и помыл как смог; хоть ты не мой сын, я чувствую себя обязанным. Но если останешься, я попрошу тебя помочь мне. Нам нужно порыться на свалках, а это означает, что придется отойти далеко от дома. Всегда можно отправиться в город и обменяться вещами с теми немногими, кто укрылся в крепости, возведенной в центре. Мне нужно быть уверенным в том, что никакая зараза не попадет в колодец, откуда я качаю воду ручным насосом. И еще стоит позаботиться об обороне дома. У меня есть кое-какое оружие, боеприпасов достаточно. Что касается сортира, мочиться можешь просто на улице, конечно, но для остального я соорудил нужник…

– Я не могу оставаться здесь, – перебил его Нейт. – Должен вернуться обратно.

– Обратно? Обратно куда?

– Туда… в то место и в то время, откуда я пришел, Карл. У меня семья.

– Может статься, их мир рухнет в наш, и ты увидишь свою Мэдди. – Старик прищурился. – В твоем мире она ведь Мэдди, правильно? Не думаю, что здесь должны быть какие-то отклонения – уже повстречался с несколькими Мэдди.

– Да, Мэдди. Но ты меня не понял. Мой мир не рухнул, Карл. Оливер жив. Джейк там, и мой сын в опасности. Мне нужно туда вернуться. Я и так… – На скулах заиграли желваки. – Отсутствовал слишком долго.

– И как ты собираешься вернуться обратно?

– Я… я не знаю.

Нейт действительно не знал.

И, осознав это, он расплакался.

Время в охотничьем домике тянулось медленно. Дни сплелись в неделю, и первая неделя породила вторую. Оливер и Мэдди, на краю света.

Они ездили за покупками. Выбор в маленьком магазинчике в конце гравийной дороги был небольшой, поэтому они совершали вылазки в супермаркет на окраине Хоунсдейла. Приходилось экономить; мама говорила, что рано или поздно деньги закончатся.

В домике, расположенном в трех часах езды к северу от города, смотреть было не на что: простой деревенский дом, и все-таки кое-что получше просто деревянного короба. Имелись водопровод и канализация, поэтому не нужно было по любому поводу выходить на улицу. Кухонька была совсем крохотная, там стояла старая плита фисташкового цвета, какой был моден в 1950-е. А холодильник имел окраску заветренной мякоти авокадо – это уже что-то из 60–70-х. (Пахло от него как от мокрой собаки.) В спальне стояла двуспальная кровать, но имелся также раскладной диван, и именно на нем ночь за ночью спал Оливер. Точнее, пытался спать.

Когда ему удавалось заснуть, он видел во сне отца. Эти хорошие сны были порой еще хуже кошмаров, потому что Оливер просыпался с мыслью, что папа скоро будет здесь, он жив, не умер. В других, жутких снах ему являлся Джейк – Джейк, которым, как понимал Оливер, был он сам. Или же это был двойник из альтернативной реальности, пришелец из другого мира, который ночь за ночью гонялся за Оливером по темному лесу, по проходам между секциями супермаркета, по петляющим подземным тоннелям; эти сны неизменно заканчивались в одном и том же месте, в Рэмбл-Рокс, на каменном поле, на алтаре.

* * *

Мать помогала Оливеру колоть дрова для печки, чтобы обогревать дом. Занятие нелегкое – мальчишка явно не создан для физического труда. Усугубляло дело то, что левая рука была изуродована. Швы ныли; мама запрещала ему колоть, но Оливер злился на весь мир, злился на себя – и решил, что боль ему приятна. Или, по крайней мере, он ее заслужил.

После первых нескольких ударов топор просто застревал в дереве, и маме приходилось самой брать его, чтобы расколоть полено.

– А у тебя хорошо получается, – с завистью сказал Оливер. – Особенно для женщины, всю жизнь прожившей в городе.

Мама закатила глаза:

– Я родилась и выросла в городе, но не забывай, черт возьми, что всегда была крутышкой. – Топор снова упал, расщепив половину полена на две четверти. – Вот твой отец вырос в сельской местности, однако я могу делать то, чего он никогда не умел. Сваривать металл. Он может сваривать? А паять? Вырезать из дерева произведения искусства?

– Папа не виноват! – сказал Оливер, защищая отца.

– Да, знаю… я не хотела… – Мэдди вздохнула. – Твою мать!

– Все в порядке. – Оливер прикусил губу. – Просто я по нему скучаю.

Он увидел у матери внутри внезапно распустившуюся боль. Подобную пятну крови в чистой воде. Опустив топор, мама оперлась на него – так, словно ей действительно было трудно держаться на ногах. Костыль, чтобы не упасть.

– Я тоже по нему скучаю.

– Папа явился мне в видении. Он умирал. Умер.

Мать уставилась в пустоту.

– Мы не можем утверждать, что это произошло на самом деле.

– Наверное. Но ощущение было реальным. – Оливер пнул опавшую листву. – Ты думаешь, папа еще жив?

Протянув топор Оливеру, Мэдди стала собирать дрова, чтобы отнести их внутрь.

– Пошли, парень. Заходим в дом. Холодает.

В какой-то момент Нейт проснулся, убежденный в том, что услышал какой-то звук. Однако пробуждался он слишком медленно и не успел сообразить, что это было. Мрак вокруг был непроницаемым, как и тишина: мелькнула мысль, что в прежней жизни, в прежнем мире всегда присутствовал белый шум современной жизни. Отдаленный гул высоковольтных проводов и транспорта, мягкое ворчание пролетающего где-то высоко самолета, гудение кондиционера или обогревателя, шелест вентилятора под потолком. Но теперь ничего этого не осталось. В этом мире царила застывшая черная тишина, и от этого Нейт чувствовал себя еще более одиноким. Потерянным в пустоте.

И… звук. Где-то снаружи, изданный человеком. Что-то среднее между смехом и криком боли.

Звук продолжался какое-то время, затем резко оборвался.

Сердце у Нейта бешено забилось. Он вспомнил тощего бородатого незнакомца в лесу. Которого видел много раз. Того самого, за которым он гнался до дома Джеда. Ему захотелось узнать, кто это. Тоже путешественник, как и он сам? Человек, провалившийся в трещину ломающегося – или уже разрушенного – мира?

Нейт осторожно встал с кровати, хрустя суставами, превозмогая боль в боку. Этот дом был ему знаком как свои пять пальцев, поэтому он осторожно вышел на лестницу, зная, что нужно наступать на край ступенек, чтобы их скрипучие жалобы звучали тише.

Внизу Нейт застал старика, выглядывающего в застекленную дверь.

Его руки крепко сжимали ружье.

Карл не вздрогнул, когда Нейт подошел к нему сзади. Он повернул к нему свое лицо, омытое мягким лунным светом.

– Ты тоже это слышал.

– Слышал. Мне нужно знать, что это было.

– Если б я сам знал, сказал бы. Похоже, там какой-то придурок. Или просто животное.