И тут у Мао Цзэдуна слезы полились рекой. Он больше не мог сдерживаться. Зарыдали все, кто был в кинозале. Не ожидая конца фильма, врачи и сестры, поддерживая Мао Цзэдуна, увели его. […]

[…]

Состояние здоровья Мао Цзэдуна в последние годы его жизни. Год 1971-й. […]

В реальной жизни он, в конечном счете, был человеком, и к тому же старым человеком, достигшим преклонного возраста. К этому времени ему было ни много ни мало, а целых 77 лет; он совершенно не был похож на пышущего здоровьем, полного бодрости и энергии человека цветущего вида, каким его люди себе обычно представляли; напротив, он превратился в седовласого старца и явно одряхлел.

[…] Состояние здоровья руководителей нашей страны всегда было окружено завесой секретности. Покров тайны вокруг состояния здоровья председателя Мао Цзэдуна был еще более плотным. Обычно лишь весьма немногие знали о том, что председатель болен, и еще более ограниченный круг людей был посвящен в то, насколько серьезно он болен.

[…] Начиная с весны 1971 года председатель Мао Цзэдун каждый раз с приходом весны и с наступлением зимы заболевал и при этом страдал довольно серьезными старческими недугами.

В том году председатель заболел всего-навсего бронхитом, что было вызвано простудой. Он стал кашлять ночи напролет; причем кашель становился все тяжелее, и никак не наступал перелом к лучшему. Затем врачи поставили диагноз: «воспаление большой доли легкого». Тем, кто страдает таким заболеванием, более всего противопоказаны переутомление и курение. Председатель же не мог отказаться именно от этих своих привычек. Он не мог бросить курить и уж тем более не мог прекратить работать. […] Он не слишком доверял силе лекарств. Врачи иной раз давали ему полезные советы, но он говорил, что «словам врачей можно верить на одну треть, ну максимум наполовину». Он полагал, что с ударами болезни можно справиться, опираясь на силы сопротивления, заложенные в организме. […] Однако когда речь шла о пожилом человеке, у которого все функции организма были ослаблены, тогда было явно невозможно по-прежнему надеяться на то, что организм сам справится с болезнью. Именно по этим причинам его заболевание затягивалось, становилось все тяжелее, а сам председатель страдал и мучился от боли. Днем кашель не давал ему лечь, и только по ночам он мог сидеть в мягком кресле. […]

6 января 1972 года ушел из жизни маршал Чэнь И […] (в соответствующих документах не предусматривалось участие в мероприятиях траурного характера ни председателя Мао Цзэдуна, ни других членов политбюро ЦК партии. – Прим. пер.).

[…] 10 января, как и обычно после полуденного приема пищи, он должен был поспать. Однако… вдруг он спросил меня, который теперь час. Я сказала ему: «Сейчас половина второго». Он тут же сказал: «Вызывай машину. Я хочу поехать на похороны товарища Чэнь И». […] В это время председатель Мао Цзэдун был одет в ночную рубашку и в тонкие шерстяные брюки. Мы принесли ему одежду серого цвета, то есть то, что носило название «формы Мао Цзэдуна», которую он обычно надевал, принимая гостей. Он сказал: «Не стоит переодеваться. Я надену сверху спальный халат и сойдет». Мы все-таки надели на него верхнюю часть его парадной одежды (то есть нечто вроде френча. – Прим. пер.), но когда попытались надеть брюки, он воспротивился, причем столь решительно, что и я, и У Сюйцзюнь почувствовали, что мы не сможем переубедить его. Но разве можно было допустить, чтобы председатель выехал в одних только тонких шерстяных брюках? Правда, нам был хорошо известен норов председателя. Иной раз просто никто не мог сопротивляться, когда он хотел что-то сделать. Если же он не желал чего-либо делать, то, как бы вы его ни уговаривали, сделать это было не так-то легко; поэтому нам удалось только сверху накинуть на него шубу. Председатель сел в легковой автомобиль марки «ЗИС», который ему в 1950-х годах подарило советское правительство, и машина понеслась прямо на запад вдоль по улице Чаньаньцзе…

В зале для траурных церемоний на кладбище Бабаошань (кладбище в Пекине; примерно такое же, как Новодевичье кладбище в Москве. – Прим. пер.) никак не ожидали приезда председателя. […] Даже товарищ Чжан Цянь (вдова Чэнь И. – Прим. пер.) и дети Чэнь И не ожидали, что председатель приедет так скоро.

[…] Когда я ввела товарища Чжан Цянь в зал, то там вокруг председателя Мао Цзэдуна уже сидели многочисленные руководящие товарищи. […] Председатель Мао Цзэдун увидел скорбь товарища Чжан Цянь, попросил ее сесть рядом с ним и сказал:

– Я тоже приехал, чтобы попрощаться с товарищем Чэнь И! Товарищ Чэнь И был хорошим товарищем!

[…] Председатель Мао Цзэдун, используя тот случай, что на траурном митинге по случаю кончины Чэнь И присутствовал камбоджийский принц Нородом Сианук, рассказал иностранному гостю о том, как Линь Бяо 13 сентября на самолете хотел бежать в Советский Союз, и о том, что он разбился в Ундурхане[16]. Он также сказал:

– Линь Бяо был против меня; Чэнь И поддерживал меня.

[…] После завершения траурной церемонии председатель Мао Цзэдун, еще раз сжав руку товарища Чжан Цянь, прощался с ней и долго-долго не отпускал ее руку. Товарищ Чжан Цянь, а также очень многие старые товарищи проводили председателя Мао Цзэдуна прямо до автомобиля.

Среди тех, кто провожал председателя Мао Цзэдуна до автомашины, был врач, которому бросилось в глаза, что когда председатель Мао Цзэдун хотел сесть в машину, то ноги его явно не слушались; ему пришлось предпринять несколько попыток, чтобы поднять ногу, и только при моей поддержке он сел в машину. […]

В январе 1972 года из-за чрезвычайного переутомления председатель Мао Цзэдун снова заболел. И так как его заболевание началось внезапно, то этого не ожидали даже мы, то есть все те, кто работали все время, находясь рядом с ним, а также врачи и сестры.

На сей раз в связи с заболеванием легких и сердца, а также с серьезным кислородным голоданием, Мао Цзэдун впал в шоковое состояние. Находившаяся тогда на дежурстве товарищ У Сюйцзюнь, обнаружив это, немедленно толчком распахнула никогда до той поры не отворявшуюся большую стеклянную дверь и изменившимся голосом с тревогой позвала: «Скорее!»