— Ну? — Горр вопросительно посмотрел на Ирта.

— Сейчас… — Ирт хлебнул волшебного снадобья, восстанавливающего силы. — Следи внимательно…

Долго ждать не пришлось. На месте, где Ирт оставил семя, земля начала медленно, словно квашня, приподниматься. Она вспухала и выравнивалась; все, что на ней росло — трава, невысокие кусты, мох — все это обращалось в мертвую серую пыль. Вылезли на поверхность черные столбы — и потянулись вверх, одновременно разворачивая сложную сеть балок.

Через пять минут всякое движение остановилось. На идеально круглом возвышении в облаке пыли стояла небольшая, крепко вросшая в землю избушка — без окон, с единственной дверью, с плоской крышей и крыльцом-приступкой.

— Вот! — сказал Ирт горделиво, словно это он сам, своими руками за считанные минуты выстроил крепкое убежище. — Давай устраиваться…

В избушке было совершенно темно. Товарищи остановились на пороге. Ирт достал из кармана стеклянную бусину — еще один подарок Танка — и щелкнул по ней пальцем. Синяя искорка затеплилась в глубине стекла. Ирт потряс волшебную лампу, и свет растекся по комнате.

— Заводи животных, — Ирт бросил светильник на пол. — А я еще кое-что доделаю.

Горр кивнул, уже прикидывая, как лучше разместить пони в тесной избушке, чтоб и им было хорошо, и людям удобно.

— А с Богоборцем что?

— Попробуй затащить на волокуше.

— Она сюда не войдет.

— Тогда подожди меня, занесем так, на шкурах…

— Не надо… — Им на плечи легли тяжелые руки. — Я и сам не разучился ходить.

Они обернулись.

Глеб улыбнулся, увидев их вытянувшиеся лица:

— Что, не ждали? — Он с интересом заглянул внутрь пустой избушки. Хмыкнул, сказал: — Похоже на ловушку.

— Это не ловушка, — ответил Ирт и посторонился, позволяя Богоборцу войти. — Это наша крепость…

11

Веревку Ирт уложил точно по периметру круглого холмика, как и советовал Танк. Магия начала действовать, стоило только связать концы.

— Вы посмотрите на это! — крикнул Ирт, и его спутники тут же выглянули на зов.

Веревка набухала; толстые узлы рвались, выпуская зеленые побеги. Укоренившаяся нежная поросль стремительно росла и грубела. Все выше тянулись ровные, тесно сомкнувшиеся стволы, теряя листву и тонкие ветви, обрастая длинными шипами.

— А как мы потом отсюда выберемся? — спросил Богоборец.

Несомненно, отдых пошел ему на пользу, но все же он был еще очень слаб. Осунувшееся лицо, поникшие плечи, невнятный голос, тусклый взгляд и вялая мимика — как бы ни старался Богоборец показать, что он в порядке, эти приметы с головой выдавали его состояние.

— Дневной свет разрушит частокол, — ответил Ирт. Он уже привык быть соратником Богоборца. Но оказаться в роли его наставника!.. — И эту избушку тоже… По крайней мере, так мне объяснял Танк.

— Кто? — спросил Глеб.

— Пошли в дом, — сказал Ирт. — Я должен многое тебе рассказать.

Танку так и не сообщили, что за человек напал на него в парке. Более того — его запросы были проигнорированы, его недоуменные письма остались без ответа. Даже услужливый и многословный Ли Суань на этот раз отделался короткой пустой отпиской.

И лишь когда Танк, разозлившись, отправил одинаковые письма сразу нескольким адресатам, пригрозив все к чертям бросить, — только тогда он получил ответ.

Ему советовали успокоиться и довести работу до конца. Ему доказывали, что покушение никак не связано с проводимым расследованием. Его уверяли, что досадное происшествие в парке было случайностью…

Танк громко смеялся, читая полученное письмо.

1

Лежащая на полу бусина источала яркий голубоватый свет. Порой сияние начинало меркнуть, и тогда Ирт поднимал стеклянный шарик и несколько раз сильно его встряхивал.

Уставшие пони дремали в углу, опустив головы к большой охапке травы, но сон их был чуткий. Незнакомые запахи тревожили животных, жуткие звуки, доносящиеся с улицы, пугали. Пони вздрагивали, вскидывали головы, косились на людей. Успокаивались немного, видя, что хозяева спокойны, и, похрумкав травой, вновь забывались дремотой.

Ирт, скрестив ноги, сидел на вытертой волчьей шкуре и коротким ножом, не торопясь, обстругивал осиновую плашку. Горр спал. Он закутался в одеяло и накрыл голову грязной попоной — наверное, чтобы свет не мешал. Укладывался он долго — ворочался в углу, всхрапывал, вздыхал тяжело — и вот наконец-то притих.

Глеб, стараясь не шуметь, взялся разбирать вещи. Ирт сказал, что все это принадлежит Богоборцу, — то есть ему, — и в подтверждение своих слов протянул копье, на древке которого были вырезаны знакомые буквы. Глеб копье принял и некоторое время внимательно его рассматривал, пытаясь вспомнить, когда же он оставил на древке свою метку.

Может, подделка?..

Отложив копье, он открыл ранец и вынул несколько книг. Удивился: а они-то ему зачем? Он же никогда не занимался магией.

Из одного тома выпало несколько исписанных листов. Ирт тотчас встрепенулся, сказал:

— Прочти их.

— А что это?

— Твое письмо. Ты его написал для себя…

Глеб собрал листы. Они перемешались, но на каждом внизу стоял номер, и он принялся раскладывать их по порядку.

«…Все вокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»

Да, почерк очень похож на его. Но что за странная идея — писать письмо самому себе?

«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром — чем угодно…»

Взгляд его выхватывал отдельные фразы. Они были совершенно незнакомы — он не помнил, что писал их когда-то…

Неужели подделка? Но для чего она?..

«Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»

Он прочел первые строки, и уже не мог оторваться. Он читал, а в груди словно лед намерзал.

«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»

Невозможно! Невероятно!..

«…Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»

Глеб задыхался.

Ему было невыносимо страшно.

2

Ирт с тревогой смотрел на побледневшего Богоборца.

Что творится к него в душе? Чего от него ждать?..

Он отложил недоструганную ложку, убрал нож. Сказал неуверенно:

— Самое время подкрепиться…

Еды у него было предостаточно: Танк, собирая товарищей в путь, подарил им бездонный кувшин, полный легкого вина, горшок, превращающий глину и песок в пшенную кашу, а камни — в говяжьи отбивные, и чудесный каравай хлеба — сколько бы мало от него не осталось — хоть одна крошка — он за пару часов вырастал до первоначального размера. Но Ирт волшебными вещами не удовлетворился и прихватил с собой большое количество простой, куда более привычной провизии.