– Согласна. Давайте пойдем в клуб. Там для нас дармовая выпивка.

* * *

Сара с мужем возвращались домой во взятом напрокат черном лимузине. Бенджамин был раздражен.

– Это ты слишком, Сара, черт бы тебя побрал! Как ты ведешь себя с детьми! Ведь они твоя плоть и кровь! Из-за тебя я их почти не вижу!

Сара скрестила на груди руки.

– Вот и радуйся, что не видишь. Наши дети – преступники. Будь они прокляты! Но тебя, я смотрю, это мало волнует. Ты такой же, как они. Пятьдесят лет из семидесяти, прожитых на свете, я провела с тобой. Мне было пятнадцать, Бенджамин Райан, когда ты меня обрюхатил. Всего пятнадцать! И я жила с тобой, несмотря на то, что ты вытворял. Жила! И ради чего? Я тебя спрашиваю: ради чего? Видимо, ради того, чтобы произвести на свет Божий банду паршивых хулиганов!

Она смотрела в окно на прохожих и думала о том, что у каждого из них своя жизнь, не похожая на ее собственную.

Бенджамин зло смотрел на нее, и на его старческом, будто сделанном из пергамента лице прибавилось морщин.

– Тоже мне, святоша нашлась! Да ты просто смешишь меня! В свои пятнадцать лет, Сара Райан, ты была настоящей "маленькой давалкой", как теперь принято говорить.

– Я никогда такой не была! – бросила Сара.

Водитель с любопытством прислушивался к разговору двух стариков на заднем сиденье его лимузина и с трудом сдерживал смех.

– Была! – возразил Бенджамин со своим обычным ехидством, так действовавшим Саре на нервы.

– Нет!

– Да!

В это время водитель со смехом спросил:

– Вы знаете, где "Брэмли Армс"?

– Напой это, сынок, а я сыграю, – ответила Сара.

Бенджамин злобно глянул на водителя:

– Не ваше собачье дело. Выбросите меня вон там. А ее высадите, где хотите. – И он большим пальцем ткнул Сару, которая сразу притихла и до самого Ноттинг-Хилла не произнесла ни слова, крепко сжав губы.

Дома Сара заварила чай, отнесла чайник в "гостиную", как она теперь называла первую из комнат, и налила себе чашечку. Затем села в кресло у камина и вскрыла письмо Майкла. "Бенджамина оно не интересует, его интересуют только деньги, оставленные сыном", – подумала Сара и принялась читать.

"Дорогая мама!

Я должен многое тебе сказать, потому и решил написать это письмо. Я знаю, не такой жизни ты хотела для меня, но я избрал свой путь и ни разу не пожалел об этом. Единственное, о чем я сожалею, мама, так это о том, что мы отдалились друг от друга. Ведь никого дороже тебя у меня не было в жизни.

Ты тяжело пережила смерть Бенни, потому что очень любила его. Я тоже его любил, и понимаю твое горе. Это письмо ты прочтешь тогда, когда я буду вместе с ним и Антони. Когда уйду из этого мира. Знай, мама, я буду скучать по тебе больше чем по кому бы то ни было. И вот о чем я хочу просить тебя, мама. Позаботься о Море. Ты ей нужна. Она всегда нуждалась в тебе. С тех пор, как с ней случилась беда из-за этого полицейского, ее просто сжигал внутренний огонь. Я это знаю, мама, потому что наблюдал за ней. Я сделал для Моры все, что мог. А теперь передаю ее в твои руки, руки, которые держали ее, когда она была совсем маленькой. Море нужна мать. А отцу передай, что я очень его любил.

Я буду всегда любить тебя, мама, что бы ни случилось.

Майкл".

Сара почувствовала, как скапливаются под веками слезы, и прижала руки к глазам, чтобы не дать им пролиться. Это письмо писал тот, прежний, Майкл, юный сорванец, а не жестокий, жаждущий крови мужчина, каким он стал с годами.

В ту ночь, когда родилась Мора, у Майкла, совсем еще юного, стройного и высокого, вся жизнь была впереди.

– О Боже, сынок мой! – Сара прижала руку ко рту, и слезы потоком хлынули из глаз. – Мой сынок! Самый лучший на свете! О Боже, помоги мне! Я так любила его!

* * *

Мора с братьями пировали в клубе. Они выпили уже много и захмелели. Волна эйфории, накатившая на Мору, должна была смениться слезами, и Мора это знала.

Это был "день Майкла": каждый из них думал только о нем. Вместе с ними сидел и Джерри Джексон, а Ли исполнял обязанности бармена. Сидя на креслах для рандеву, они пили и пили, словно это могло унять боль от потери Майкла.

– Я помню Мики, когда он работал на Джо Рыбу. Обыкновенный вымогатель, только очень красивый!

– Это было давно, Джерри, – как-то неуверенно откликнулся Рой.

Джерри залпом выпил свой джин с тоником.

– Вашей матушке в те времена нелегко приходилось. Да и остальным тоже. Все пташки пялились на Мики, но он не тратился на них. Денежки нес домой, своей мамочке. А после очередного ограбления купил тебе, Мора, выходное платье, первое в твоей жизни. Ты знала об этом?

– Нет, Джерри. – Она улыбнулась, радуясь возможности поговорить о брате.

– Я хорошо это помню, – продолжал Джерри. – Мы вместе с ним распотрошили одну контору для заключения пари. На всех улицах не сыскать было такого умного малого, как Майкл. Джо Рыба пытался накинуть на него узду, но ничего не вышло. Майкл все время занимался всяким мелким мошенничеством, пока работал на эту старую гниду. – В голосе Джерри зазвучали жесткие нотки. – Я ненавидел этого старого ублюдка.

– А Мики, что, его любил? Да? – Лесли так набрался, что забыл об осторожности. – Ведь это он придумал: сбить его машиной, разве не так?

– Заткни свою паршивую помойку! – повернулся к нему Гарри.

– Ну да, Мики был "голубым". "Нестандартным", как банкнота в девять фунтов. А что до Джо Рыбы... так именно из-за этого его и прозвали "Рыбой"... странный, как рыба...

Лесли не успел договорить, Гарри залепил ему пощечину и сшиб со стула.

– Заткнешь ты, наконец, свою помойку!

– Все в порядке. Успокойся! – Ли попытался утихомирить разбушевавшегося брата.

– Все вы сволочи! Вечно вступаетесь за него! – Гарри и трезвый бывал агрессивен, а пьяный и подавно. Так и лез в драку.

– Заткнись! – тихо произнесла Мора. У нее не хватало сил прекратить ссору.

– Послушай, Гарри, мы собрались помянуть Мики. Поэтому сядь и умолкни. Не можешь пить, не пей, – решительно заявил Рой. Все с удивлением уставились на него. Лесли с трудом поднялся и плюхнулся на стул. Даже сейчас, выпив лишнего, Мора понимала, что с некоторых пор Рой обрел уверенность в себе и станет ей хорошим помощником.

– А когда ты собираешься читать письмо Майкла? – спросил Ли Мору, переменив тему разговора.

– Когда созрею для этого. – Она встала, подошла к конторке администрации, где стоял телефон, и набрала номер офиса Уилли на набережной Святого Мартина. Ответил он сам, к счастью для Моры, потому что язык у нее заплетался.