Ахав не отступает, он протягивает железный прут своему помощнику, приказав держать его прямо, не касаясь палубы. Затем он намагничивает иглу несколькими точными ударами молота, вынимает две иглы из нактоуза и подвешивает одну из них. Когда игла замирает, капитан указывает на нее и восклицает: “Теперь глядите сами, властен ли Ахав над магнитом! Солнце на востоке, и мой компас клянется мне в этом!”

Лучшие компасы были подвержены сменам настроения, самые современные инструменты ошибались, поэтому наука искала более точные способы измерения. В XVIII веке поиски сосредоточились на максимально точном определении долготы. В то время как определение широты (положение на оси север – юг) было относительно легким делом, долгота (положение на оси восток – запад, наиболее простым образом определяющееся как функция от времени) являла собой по-настоящему серьезный вызов. Обычно точность корабельных часов начала XVII века имела погрешность несколько минут в день, что за долгое время в море могло давать ошибку в мили. В своей книге Longitude (“Долгота”) Дава Собел напоминает, что плохая навигация обходится слишком дорого. Адмирал сэр Клаудсли Шоуэлл, возвращаясь в 1707 году после взятия Гибралтара, потерял четыре корабля на островах Силли (крайняя юго-западная точка Англии), полагая, что он в безопасности огибает берега Бретани примерно в 120 милях к западу. С ним погибло около 1,5 тыс. человек. Шок от этой невероятной катастрофы, произошедшей так близко от дома, побудил Парламент в 1714 году основать специальное Бюро долготы, а также учредить премию в 20 тыс. фунтов за точный метод определения долготы.

Еще в 1610 году Галилео Галилей оптимистично предположил, что в любой точке Земли можно измерить абсолютное время посредством ориентации на луны Юпитера. Он даже придумал специальный шлем с телескопом, который наблюдатель мог надеть, сидя в кресле, закрепленном на подобии карданной подвески, – примерно такое же устройство удерживало в горизонтальном положении корабельный компас. Это оказалось эффективным для землемерных работ на суше, но так и не заработало на море. Около 1710 года йоркширец Джереми Такер ввел в английский язык слово “хронометр”. В “Путешествиях Гулливера”, напечатанных в 1726 году, Гулливер представляет свою жизнь настолько долгой, что он был бы, вероятно, свидетелем многих великих открытий, например непрерывного движения, универсального лекарства и определения долготы. Свифту точное определение долготы, очевидно, казалось столь же невозможным, как и другие перечисленные чудеса.

В 1740–1744 годах, во время одной из войн Англии с Испанией, шесть британских кораблей под командованием адмирала Джорджа Энсона отправились в кругосветное плавание вокруг земли. Карта плавания Энсона показывает, что выпало на долю его команды от невозможности определить долготу (положение на оси запад – восток). Скачущая тонкая линия к западу от континента отражает продвижение эскадры и показывает, как часто Энсон и его команда теряли направление. Только один корабль – 500 человек из первоначальных 1900 – добрался до конечной цели путешествия. Карта, которой они пользовались, указывала местоположение островов Хуан-Фернандес в 220 км к западу от Вальпараисо на южноамериканском побережье. В действительности эти острова распложены в 580 км к западу. Не уверенный в своих картах, Ансон отправился в неверном направлении; к тому моменту, как он сменил курс, понадобилось девять дней, чтобы вернуться к начальной точке, за это время успело погибнуть семьдесят человек (Library of Congress, Rare Books Division)

Джонас Мур (1627–1679), ведущий математик времен Карла II, сумел убедить Парламент объявить большое денежное вознаграждение тому, кто первый решит проблему долготы. Иллюстрация из книги Мура “Новая система математики” (1681) изображает навигаторов и астрономов за своими инструментами (Lawrence H. Slaughter Collection, The Lionel Pincus and Princess Firyal Map Division, The New York Public Library, Astor, Lenox and Tilden Foundations)

Но так отнюдь не думали те, кто принял участие в соревновании. В теории задача звучала очень просто: следовало сравнить местное время с временем в определенном месте (Париже или Гринвиче), полагаясь на регулярную, “часовую” природу движения небесных тел, а затем применить простое математическое вычисление. Но для достижения этого первым делом требовалось иметь часы, которые могли бы сохранять точность хода на протяжении долгого тяжелого морского путешествия с резко меняющимися условиями – температурой, давлением и влажностью[597]. В 1736 году, изрядно мотивированный внушительной премией в 20 тыс. фунтов (в сегодняшних деньгах это составляет 4,5 млн долларов, почти 3 млн фунтов), скромный часовщик Джон Харрисон (1693–1776) объявил о создании “морского хронометра”, или “морских часов”, с точностью до одной десятой секунды в день. Комиссия, созданная специально для оценки претендентов на премию, присудила Харрисону 500 фунтов на дальнейшие разработки, и в 1759 году он добился улучшения, создав ряд прочных переносных часов, которые он назвал “вахтами” – термин возник из практики деления корабельных суток на шесть вахт по четыре часа каждая. К несчастью для Харрисона, комиссией руководили профессиональные авторитетные астрономы, которые отказались признать, что человек со столь скромным бэкграундом мог добиться такого успеха. Они выдали ему лишь половину премии, и то только в 1765 году – более чем через три года после того, как все испытания показали потерю всего в 5,1 с за восемьдесят дней в море. Когда в 1773 году Кук впервые провел Resolution через южный полярный круг, среди знаменательных достижений этого плавания была реабилитация хронометра, работавшего на принципах Харрисона. К тому времени, когда величина его достижений была наконец признана, Харрисону оставалось жить всего три года.

В 1884 году конференция в Вашингтоне назначила нулевым меридианом гринвичский, перед этим почти столетие великие нации отсчитывали время от меридиана собственных столиц. В пользу Британии сказалось то, что обсерватория Гринвича разработала серьезную инструментальную базу и накопила данные за две сотни лет. Поэт патриотического толка Уильям Уотсон (1858–1935) отразил этот факт в оде на коронацию короля Эдуарда VII:

Но образование нулевого меридиана – нечто большее, чем элемент истории использования солнца в мореплавании. Это часть общей истории отсчета времени.