предполагала использование тоннеля.

Взятие дворца имело не только военное, но и политическое значение. Группа «ленинградцев», возглавляемая Ждановым, настаивала на проведении объединительного съезда ВКП(б) обеих стран. По сценарию, разработанному людьми Жданова, коммунистическая партия из параллельного мира войдет в состав ВКП(б), возглавляемой Сталиным, то есть фактически прекратит существование, как отдельная организация. Лучшего места для проведения такого съезда, чем Дворец Советов, было не найти. Сталин по соображениям безопасности не мог выступить на съезде. Предполагалось, что вместо вождя съезд проведет Жданов. Он выступит с программной речью, заклеймит Троцкого и объявит его предателем интересов трудового народа. После этого власть в СССР из параллельного мира постепенно перейдет в руки «ленинградцев», которые таким образом реализуют свои амбиции.

Генерал Говоров, сосредоточившись на военной части задачи, ничего об этом не знал.

К вечеру шестого июля штурмовая группа — батальон, усиленный приданными частями, прибыл на станцию метро «Дворец Советов». Командовал группой полковник Воронов — участник штурма рейхстага. Поздоровавшись со Скворцовым, он развернул на столе схему здания, достал карандаш и двумя резкими линиями начертил на ней тоннель.

— Как мне объяснили, — сказал он, — вход в него должен быть в тридцати метрах от восточного края платформы, недалеко от съезда. Проводите меня?

Скворцов кивнул. Вместе с полковником он спустились на рельсы и двинулись в глубину тоннеля. Централизованного освещения не было, пользовались фонариками. Сквозь звук шагов доносились приглушенные взрывы — где-то наверху шел бой с применением тяжелого оружия.

В свете фонаря один за другим проплывали ребра тюбингов, наполовину закрытые силовыми кабелями. Наконец, в одном месте кабели поднялись, образуя П — образную выемку, внутри которой виднелась небольшая закрытая дверь, в которую едва мог пройти человек.

— Это она? — спросил Скворцов.

— Если верить схеме, то да, — ответил полковник.

Один из разведчиков подергал за ручку — дверь не пошевелилась.

— Ключа у вас, конечно, нет, — на всякий случай спросил капитан.

Полковник усмехнулся.

— Шутите?

— И открыть ее надо быстро? — уточнил капитан.

Воронов кивнул.

— Как можно скорее.

— Ладно, — ответил капитан, — но будет шумно.

Полковник на секунду задумался.

— Ничего страшного. Дверь закрыта, и ей давно никто не пользовался. Если кто-то в дворце и услышит шум, то вряд ли поймет, откуда он и что означает.

— А с той стороны, во дворце, как будете открывать? — спросил капитан.

— Это уже наша забота, — заверил его полковник, — откройте с этой…

Информацию о захвате Дворца Советов Жданов получил почти сразу после завершении операции. Взяв донесение, он немедленно отправился к Сталину. Они разговаривали недолго, не больше десяти минут. После этого Верховный главнокомандующий связался с генералом Говоровым, поблагодарил за успешное освобождение «символа советской власти» и обозначил главную задачу на ближайшее время — создание зоны безопасности вокруг Дворца. «В ближайшее время во дворце пройдет очень важно политическое мероприятие, — сказал Сталин, — и мы должны быть уверены, что никто не сможет нам помешать. Справитесь, товарищ Говоров?»

Выбора у генерала не было.

Товарищ Жданов не знал, что все разговоры в его кабинете прослушиваются, а расшифровки наиболее важных тут же ложатся на стол народного комиссара внутренних дел. По этой причине Берия был прекрасно осведомлен о планах «ленинградцев» провести громкое политическое мероприятие с далеко идущими последствиями в только что освобожденном Дворце Советов. На это мероприятие люди Жданова планировали собрать послушных им делегатов, наспех выбираемых на освобожденных территориях под давлением органов. Да, активная работах против тех, кто поддерживал Троцкого, еще не велась, чтобы не злить партизан, но после съезда все изменится.

Только если съезд пройдет по сценарию Жданова.

У наркома, однако, были другие планы. Он собирался провести собственную спецоперацию — рискованную, но в случае удачи «ленинградцы» потерпят полное фиаско и отойдут на периферию политической жизни на долгие годы.

Берия поднял трубку черного телефона.

— Товарищ Судоплатов, зайдите ко мне… Да, лучше сейчас.

— Задание простое, — сказал Сазонов. — Летим в Челябинск, там открываем коридор, переправляем людей и закрываем. Потом все вместе возвращаемся в Москву. Поездом. Из вагонов по ходу движения выходить нельзя. Вот и все. Вопросы есть?

— А зачем вам мы? — спросил профессор Громов. — В Челябинске уже есть обученные ребята, почему бы им не поручить?

— Потому что операция совершенно секретная, — объяснил Сазонов, — вам начальство уже доверяет, а других людей искать некогда.

В Челябинске они приземлились во второй половине дня, и сразу со всем необходимым оборудованием выехали на место. Оказалось, коридор нужно пробить в районе железнодорожного вокзала. Ровно в 21.00 по местному времени коридор открыли и стабилизировали. Саша и профессор Громов следили за оборудованием и старались не обращать внимания на тех, кого перевели на эту сторону, но не узнать знаменитое лицо с пышной шевелюрой и бородкой клинышком было невозможно. Сазонов, представившись Троцкому, указал ему, куда надо идти. «Поезд уже подготовлен, товарищ председатель партии», краем уха услышал пораженный Саша.

Все оборудование приказали оставить на месте. Поезд тронулся через двадцать минут после перехода. Саша вышел их купе в коридор, и заметил, как профессор направился в тамбур. Саша последовал за ним.

— Александр Николаевич, — тихо начал Саша под лязг вагонного железа внизу, — как вы думаете, что это значит?

Громов внимательно посмотрел на него.

— Это значит, что сейчас многое стоит на кону, — задумчиво ответил профессор, — окончательно решение, что делать с Троцким и его государством, видимо, еще не принято.

— А какие есть варианты?

Профессор усмехнулся.

— Разные. С такой ситуацией марксистская наука еще не сталкивалась, так что приходится импровизировать.

Громов невидящим взглядом смотрел в окно на проносящийся мимо летний пейзаж. Наконец, что-то обдумав, он повернулся к Саше и сказал:

— Как, по-твоему, в нашей стране принимаются важные решения?

— Ну, я не знаю… — Саша растерялся. Вроде бы простой вопрос, но он особо никогда над ним не задумывался. — Наверное, на съездах партии?

— На съездах можно обсуждать решения, выяснять мнение партийных организаций, голосовать, в конце концов. Но готовятся решения задолго до съезда. Кто их готовит?

— Товарищ Сталин и его ближайшие соратники?

Громов кивнул.

— Это уже ближе.

Лязг сцепки между вагонами порой заглушал слова, но профессор считал, что так даже лучше.

— Всегда есть разные варианты, просто потому что у наших руководителей разный опыт, разные представления, как и какими средствами решать проблемы, разное понимание стратегии. Раньше по важным вопросам разворачивались партийные дискуссии, но их давно уже не было.

Профессор замолчал. Саша тоже не знал, что сказать. Сцепка лязгнула, поезд начал намного притормаживать.

— Если нет гласного обсуждения, борьба мнений ведется другими способами, иногда… — Громов сделал паузу, — не самыми лучшими. Думаю, прямо сейчас мы