«Старый фильм об Изумрудном Городе потерял свой блеск», — невольно подумала Рени.

Дверь открылась без труда; за ней оказалась лестница, ведущая вверх. Эмили, с лицом, застывшим между ужасом и отвращением, не глядя схватила горсть трубок и одну ногу Страшилы, с который при этом слетел ботинок, и последовала за Рени, а следом впритык двинулись Азадор и !Ксаббу.

Наверху лестницы их ждало некоторое подобие котельной, трубы перекрещивались, образуя сетку под потолком, и сбегали по стенам. У одной из стен, напротив того места, где все трубы изгибались вокруг стенного экрана, имитировавшего деревянный застекленный шкаф, стоял единственный стул, который мог бы украшать кабину древнего аэроплана.

Голова Страшилы закачалась. Он указал трясущейся рукой на трубу, которая шла перпендикулярно всем остальным, ее сопло выдавалось более чем на метр над полом. Страшила собрал все силы, чтобы сделать вдох. Рени наклонилась совсем близко к нему, чтобы услышать шепот.

— …в грудь.

Она поглядела на сопло, затем на безжизненный узел из комбинезона и фланелевой рубашки, который болтался между ленточными ногами и пустой головой. Она насадила почти пустое туловище на сопло меж двух пуговиц на рубашке, проколов Страшилу, как какую-то средневековую жертву инквизиции, потом усадила на стул. Ничего не случилось. Рука несчастного дернулась к маховику. Когда Азадор его повернул, комната наполнилась шипением.

Сначала стал раздуваться торс Страшилы, затем так же медленно надулась голова. Ноги выпрямились, раскатываясь сами по себе, пока брючины комбинезона не стали тугими, как сосиски. Наконец повелитель Канзаса снял сам себя с сопла лишенными суставов, раздутыми руками и с трудом повернулся, чтобы посмотреть на Рени и остальных. Он вытащил палец из отверстия в груди и стравил немного воздуха, пока не принял вид, более напоминавший прежнее мешковатое чучело, затем заткнул отверстие пучком соломы, которую извлек из своей отвалившейся ступни.

— У меня такие пузыри, что вы и представить себе не можете, — объяснил он высоким и напряженным голосом. — Я могу наполнить их воздухом в момент — как городскую тюрьму, — он подмигнул, но голова его была такой круглой, что веко не могло полностью закрыться. — Надолго этого не хватит, но мое тело продержится, пока я не удостоверюсь, что ни один из этих ублюдков не получит Изумрудный Город — если только кто-то из них не желает возвести свою походную палатку на развалинах и дымящемся пепле.

— О чем ты говоришь? — Рени выступила вперед, ее подмывало вытянуть соломенную пробку из Страшилы. — Ты собираешься все спалить? А как же мы?

Страшила помахал рукой. Он ухмыльнулся с отчетливым скрипом, черты его лица натянулись еще сильнее.

— После того как вы меня спасли, это будет неблагородно с моей стороны, правда? Справедливо. Сначала я позволю моим спасителям уйти. Но вам следует уйти прямо сейчас, потому что на все про все в лучшем случае есть только несколько минут. Этот фермерский комбинезон не очень-то герметичен, если вы меня понимаете.

— Мы не знаем, как отсюда выбраться, — сказала Рени. — Тут есть… тут есть место перехода? Как на реке?

— Проход? — зубчатая улыбка Страшилы сделалась шире. — Вы что, даже не знаете, как они называются?

— Я знаю, что такое проход, — сказал неприветливо Азадор, — И знаю, что один из них здесь, в твоем дворце.

— Дворец! — прохрипел Страшила и треснул рукой в перчатке по колену. Оттуда вылетело крошечное облако опилок. — Отличная шутка. Видели бы вы мою берлогу в настоящем Изумрудном Городе — вот это был дворец! Это… боже, я думаю, это инженерная интерпретация оружейной комнаты Национальной Гвардии, или что-то в этом духе. Досталась по дешевке, когда мы все здесь устраивали.

— Но здесь есть… проход? — настаивала Рени.

— Был. И все еще есть, если вы желаете пробраться еще через пару сотен этих треклятых механических людей. Он в моем тронном зале, за стенным экраном. Но им завладели заводные машинки Дровосека; теперь практически все в их руках. Вы думаете, с какой стати я тащил свои мощи сюда всю дорогу? — Он приподнял несколько трубок и печально ими погремел. — Не могу поверить. Столько времени прошло, и теперь все кончено.

— Я слышу тикающих людей поблизости, — объявил !Ксаббу. — В большой комнате под нами.

— Сюда они не войдут, — пренебрежительно сказал Страшила. — Когда эти двери закроются, им потребуется несколько дней, чтобы прорваться внутрь.

— Итак, как нам выбраться? — потребовала ответа Рени.

Страшиле, шея которого по-прежнему была чересчур раздута, пришлось повернуться к ней всем туловищем.

— Мне придется над этим поразмыслить. Вам нужен проход, не так ли? — Он пристроил свой бесформенный подбородок на одной ладони и приставил указательный палец к бледному виску.

— Черт подери! — закричал Азадор из угла комнаты. — Уберите от меня эту тварь!

Рени обернулась и увидела, как Эмили отступила назад, губы ее дрожали. Похоже, девушка наконец поняла, что ее знаки внимания не нужны Азадору. Рени стала между ними.

— Держись поближе ко мне, — сказала она девушке.

— Но он был моим необыкновенным генри, — сказала Эмили с дрожью в голосе. — Он называл меня милым маленьким пудингом.

— Да? — Рени бросила на Азадора взгляд, исполненный отвращения. — Что ж, новости из РЖ: иногда мужчины бывают просто набиты дерьмом.

Тот, к кому относилось текущее высказывание, закатил глаза и сложил руки на груди.

Страшила всплеснул вялыми руками:

— А! Конечно! Вы можете отправиться на Фабрику. Там есть проход. Там, где Река бежит через очистные сооружения.

— Фабрика? — спросил Азадор. — Это же оплот Дровосека!

— Ага. Но у себя под носом он не бдит так усердно, как здесь. Здесь, где играется эндшпиль. — Король Канзаса начал сдуваться. Его пухлые черты лица приняли озабоченное выражение. — Но вы не можете позволить ему поймать эту девушку. Если он поймает Дороти, вся игра закончится.

— Для тебя это игра! — Рени в отчаянии покачала головой. — Все это люди, которые страдают, умирают? и все равно это всего лишь игра?

Теперь Страшила изо всех сил старался держать голову прямо.

— Всего лишь? Ты что, издеваешься? Да я из этой симуляции два года почти не вылезал, только чтобы заменить жидкости и фильтры там, в РЖ, и вот поди ж ты. Я потерял примерно пятнадцать процентов моей костной массы, черт возьми, у меня атрофировалась мускулатура — весь букет к вашим услугам! Я отдал все, что у меня было, этому сим-миру, я держался за него, даже когда эти, кто бы они ни были, вылезли из другой симуляции и вышибли моих компаньонов. Теперь я собираюсь взорвать себя и все это здание, чтобы сволочь Дровосек и его жирный дружок не наложили на мой мир свои лапы, а это значит, что у меня уйдут недели, чтобы придумать, как вернуться обратно в страну; и ты говоришь: «это всего лишь игра»? — Страшила потер свое обвисшее лицо, — Это ты выжила из ума.