Тем временем еще в октябре 1944 года Гитлер принял решение о проведении в декабре широкомасштабного наступления в Арденнах с участием двух танковых армий. Целью наступления был захват порта Антверпен. Расчет был на то, что с падением Антверпена условия снабжения союзных войск резко ухудшатся. Немцы надеялись захватить также Брюссель и большую часть бельгийской территории, разгромив более одной трети всех действовавших на Западном фронте американских дивизий. Американские войска обладали меньшим боевым опытом, чем британские, и немецкое командование полагало, что с ними будет легче справиться. К началу октября 1944 года вермахт располагал на Западе 28 пехотными дивизиями, 3 парашютными дивизиями, 3 моторизованными дивизиями, 4 танковыми дивизиями, а также боевыми группами и остатками ранее разгромленных соединений, чья сила была эквивалентна примерно 4 дивизиям. Кроме того, в стадии формирования находились 6 пехотных дивизий из запасных частей. В Италии немцы имели 20 пехотных и горнострелковых дивизий.

Эберхард Кинзель (1897–1945) – генерал вермахта нацистской Германии во время Второй мировой войны, командовавший несколькими дивизиями

Наступление началось 16 декабря, когда установилась ненастная погода и союзники не могли воспользоваться своим превосходством в воздухе. В первые дни боев 200 тысячам немецких солдат и офицеров противостояли только 83 тысячи американских. Наступающие обладали также двукратным превосходством в танках. Немцам к 21 декабря удалось захватить важный транспортный узел Сен-Вит, разбить 106-ю и 99-ю американские пехотные дивизии и окружить в Бастони, где находились крупные склады горючего, которого так не хватало немецким танкам, 101-ю американскую воздушно-десантную дивизию. Однако стойкость защитников Бастони, важного узла дорог, сорвала немецкие планы быстрого продвижения к Маасу. 21 декабря с улучшением погоды начала активно действовать союзная авиация, в конце концов остановившая продвижение германских танковых колонн. 1 января 700 немецких самолетов бомбили аэродромы союзников в Бельгии, Голландии и Франции, уничтожив 156 машин. В тот же день началось немецкое наступление в Эльзасе. В первые два дня оно имело успех, но уже 4 января немцы были остановлены контратакой союзных войск. На следующий день перешла в наступление группа армий «Верхний Рейн», которой номинально командовал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и оттеснила необстрелянные американские части, только что прибывшие на фронт, почти до самого Страсбурга. Здесь американские резервы остановили неприятеля. Наступление же 19-й немецкой армии от Кольмара было остановлено французскими войсками в 30 милях от Страсбурга у последнего моста перед городом. 4 января немецкие танковые дивизии начали отходить от Бастони, чтобы помочь 6-й танковой армии СС, подвергавшейся сильным контрударам. Уже 8 января Гитлер санкционировал вывод с фронта четырех ее дивизий для переброски на Восточный фронт, где ожидалось советское наступление. Однако они предназначались не для его отражения, а для контрнаступления в Венгрии с целью деблокады окруженного Будапешта. В середине января англо-американская авиация вывела из строя железнодорожные пути и подвижной состав, а также много танков и автомашин. К концу месяца немцы отступили на исходные позиции как в Арденнах, так и в Эльзасе. Потери американцев составили 19 тысяч убитыми, 15 тысяч пленными и 47 тысяч ранеными. Англичане потеряли 200 убитых и 1200 раненых. Потери французских войск составили несколько сот убитыми и ранеными. Сколько-нибудь достоверных данных о потерях немцев в Арденнском сражении нет, но можно предположить, что они были не меньше, чем потери союзников. По американской оценке, немецкие потери в Арденнах составили около 90 тысяч человек.

Поражение в Арденнах положило начало процессу деморализации германских войск на Западе. 1 февраля 1945 года командующий группой армий «Г», защищавшей подступы к Баварии, генерал-полковник войск СС Пауль Хауссер доносил главнокомандующему Западным фронтом фельдмаршалу Герду Рундштедту: «Совместное расположение с разбитыми соединениями действующих частей, пополнение их недостаточно обученным личным составом оказали неблагоприятное воздействие на внутреннее состояние войск. Далее, ввиду большой протяженности линии обороны воздействие командиров частей и соединений, а также офицеров по национал-социалистическому руководству на личный состав зачастую в требуемом объеме стало невозможным. Поэтому возросла опасность увеличения числа перебежчиков на сторону противника и потребовалось принять профилактические меры. До сведения личного состава доведены меры в виде ареста родственников. При этом следует принять во внимание, что угроза ареста родных потеряла свою действенность в отношении тех солдат, семьи которых находятся в занятых врагом областях Германии». Хауссер требовал: «По перебежчикам немедленно открывать огонь. Тот, кто не будет стрелять, подлежит наказанию. Каждое отделение, каждый взвод, каждая рота несет коллективную моральную ответственность за поведение каждого своего солдата». Примерно такие же меры предпринимало советское командование в самые тяжелые моменты 1941–1942 годов.

Кампания 1944 года на Тихом океане ознаменовалась почти полным уничтожением японского флота. Японское командование сосредоточило все силы для удержания Филиппин. Здесь в сражении в заливе Лейте 23–26 октября было потоплено 3 авианосца, 3 линкора, 10 крейсеров и 9 эсминцев из состава эскадры японского адмирала Куриты. Почти все они стали жертвами атак с воздуха. Американский флот лишился 3 авианосцев и 3 эсминцев. После битвы в заливе Лейте против американского флота действовали почти исключительно летчики-«камикадзе», но они не смогли нанести противнику значительных потерь. У пилотов-смертников было мало шансов прорваться к неприятельским кораблям сквозь мощный зенитный огонь и истребительное прикрытие. К тому же бронированные палубы американских тяжелых авианосцев способны были выдержать прямое попадание таранящего самолета с бомбовой нагрузкой.

В последние недели войны немцы также собирались воспользоваться услугами пилотов-смертников, которые должны были таранить англо-американские «летающие крепости», но из-за полного господства в воздухе союзной авиации, отсутствия у люфтваффе как горючего, так и, самое главное, добровольцев-смертников была предпринята всего одна такая попытка. Геббельс отмечал в дневнике 15 марта 1945 года: «Фюрер согласился использовать примерно 300 смертников с 95-процентной гарантией самопожертвования против групп вражеских бомбардировщиков, с тем чтобы при любых обстоятельствах один истребитель сбивал один вражеский бомбардировщик. Этот план был предложен еще несколько месяцев назад, но его не поддержал Геринг». И, кстати сказать, совершенно правильно сделал. Пилоты германских истребителей на Западе и так, по сути, были смертниками, поскольку имели очень мало шансов пробиться к цели сквозь огонь пулеметов «летающих крепостей» и сквозь пушечный огонь прикрывавших их тяжелых истребителей «Р-47» «Тандерболт». В этих условиях тем меньше шансов у них было совершить таран, если и на дистанцию прицельного выстрела выйти можно было лишь с огромным трудом. Единственная попытка применить массовые тараны была предпринята люфтваффе 7 апреля – в день прекращения массированных налетов союзной авиации на германские города. Геббельс вынужден был признать в записи от 8 апреля, что при применении истребителей «для таранного боя» «успехи не столь велики, как хотелось бы». А 9 апреля уточнил: «Первые операции наших истребителей таранного боя не привели к ожидаемому успеху. Это объясняют тем, что соединения вражеских бомбардировщиков шли небольшими группами и с ними пришлось вести борьбу поодиночке. Кроме того, из-за сильного заградительного огня вражеских истребителей нашим истребителям лишь в немногих случаях удалось осуществить таран». Союзники, похоже, вообще не заметили атаки «камикадзе фюрера» и никак не отразили их в своих отчетах о воздушной войне против Германии. Геббельс надеялся, что таранные атаки повторятся с гораздо большим успехом, но у люфтваффе уже не было ни самолетов, ни горючего, ни пилотов для этой цели. «Ме-262» расходовать таким варварским способом было бессмысленно, поскольку предполагалось, что каждый из них способен уничтожить гораздо больше, чем одну машину противника. Немногочисленные же самолеты более старых типов уже не имели ни горючего, ни реальных шансов прорваться сквозь плотный заградительный огонь.