любимое ванильное мороженое. А помнишь, как сестра выпачкала им твоё личико? Вот потеха была…»

«Папа, не трать времени на ерунду. Приезжай поскорее. Поговорим при встрече.»

Кён хотел сказать что-то ещё, но собеседница вновь сбросила связь.

{Чёрт возьми!} — выругался Лавр. Ева раньше и близко себя так не вела. Слишком высок шанс того, что она вернула память, а раз так, то появляться перед ней равносильно игре в рулетку. Несмотря на то, как много всего он сделал для дочек, не стоит исключать того, что они окажутся неблагодарными.

С другой стороны, если бы она вернула себе память, стала бы так нагло выдавать свои намерения встретиться? Нет. Или да? Дескать, многоходовочка! Чёрт его знает. Если вспомнить, насколько неординарный ум феечка проявляла до этого, то прибавь к этому 300 лет опыта, и она превращается в совершенно непредсказуемую личность. Каждый шаг, каждое действие могут принадлежать как мудрой женщине, так и девушке. Ясно одно: её чувства, когда она услышала голос отца, почти наверняка искренние. Столь высокий уровень актёрской игры едва ли возможен для бесчувственно-рационального темперамента Евы. Значит, она действительно хочет его увидеть, даже если вернула себе память.

Кён принял опрометчивое решение встретиться с Евой.

Вскоре парень зашёл в гостиницу и поднялся по ступенькам. Бешено бьющееся сердце пришлось успокоить Синергией. Зайдя в комнату, он поймал на себе чарующий зелёный взгляд Евы. Атмосфера будто наполнилась ароматом роз. Девушка всё так же ослепительно прекрасна, своей девственно-невинной внешностью способна заворожить любого. На ней сидело её любимое лёгкое летнее платье белых тонов, сшитое им самим.

«Папа…» — по щекам приблизившейся девушки бежали слезы.

У Кёна отлегло от души. Судя по всему, память ей всё же не вернулась. Он попытался обнять феечку, но она отступила на шаг: всё ещё боится мужских касаний.

«Папа, я так рада, что ты жив… Я думала, что потеряла тебя навсегда!»

«Зайка, папа никогда тебя не покинет!»

«Обещаешь?»

«Обещаю, даже если жизненные обстоятельства нас разлучат, я обязательно сделаю всё, чтобы вернуться.» — выкрутился Лавр.

Ева улыбнулась и кивнула, вытерев слёзы: «Тогда расскажи мне, почему я проснулась не в своём номере в Дантесе, а в каком-то незнакомом городе? И где моя сестра?»

У Кёна засосало под ложечкой, и дело не в неудобном вопросе, а в том, что до него девушка выманила из него обещание, будто завела в ловушку, а сейчас моментально её захлопнула. Может, ему кажется? Или совпадение? Или всё же она стала ещё хитрее…

«Мы ведь с сестрой враги, так?» — не дождавшись ответа мужчины, проницательно спросила Ева, откинув волосы за плечи. — «Ты думаешь, что если мы вернём себе память, то обязательно сразимся, и поэтому решил расселить нас подальше друг от друга ради нашей безопасности? И радужное солнце тоже мы сотворили? Ведь что ещё в этом мире, кроме нас двоих, способно настолько травмировать наши тела и умы…»

Кён на секунду замер. Впрочем, не удивился. Такие выводы от умной девушки в пределах ожидаемого. Грустно вздохнув, он ровным тоном произнёс: «Да, вы враждуете с тех самых пор, как подросли. То ли потому что такие разные, то ли из-за разногласий, а может, не поделили лидерство… В любом случае, я при всём желании ничего не мог с этим поделать. В тот день, когда я подобрал вас после радужного солнца, при осмотре врач сказала мне, что вы потеряли память. Небеса подарили мне шанс всё исправить, чем я и воспользовался, решив, что если научу вас держаться друг за дружку, то вы помиритесь. Однако я до сих пор не был уверен, удалось ли мне это, поэтому расселил вас в разных городах.»

Ева с пониманием смотрела на отца. Помимо её отношений с сестрой, она также заподозрила, что мужчина ей не отец вовсе. Дабы подтвердить или опровергнуть эту теорию, девушка устроила Зосиму проверку: настаивала на встрече, игнорируя любые его попытки выяснить что-либо о том, вернула ли она себе память.

Если бы Зосим не приехал, либо постоянно названивал бы, пытаясь вытащить информацию, то можно было бы делать выводы: боится — значит, чужая ему. Однако отец приехал так сразу, а в его глазах не читался страх или настороженность, отнюдь, только забота, любовь и тревога. А ещё он попытался её обнять… Он точно её папа!

Но правда же такова, что в глубине души Ева всё ещё сомневалась, однако отвергала свои сомнения, как злостного врага, ибо от одной мысли об этом по сердцу будто ножом водят. Лучше жить в сладкой лжи, чем принять горькую правду.

Кён присел на край кровати и похлопал рядом. Когда красавица изящно присела рядом, как благородная леди, её сказочный аромат защекотал обоняние Лавра, напоминая, что перед ним сидит не обычная девушка, а чудо этого грешного мира. Следующие 5 минут они общались о произошедшем с демонами и о магическом восстановлении травм.

«Ладно, цветочек. Твоя сестра ждёт нас. Давай не будем заставлять её нервничать?»

«Поехали.» — Согласилась феечка. Её улыбка напоминала распустившуюся розу.

Через два часа они подъехали к городу, где их дожидалась Лейла.

«Зайка, я заметил, что ты будто выросла. Хотя память себе ещё не вернула, твой ментальный возраст изменился. Ты стала более уверенной и самостоятельной. Раз так, выполни одну просьбу папы: избегай конфликтов с сестрой и дальше. Будь выше этого.»

«Я постараюсь.» — согласилась леди.

Стоило Кёну открыть дверь, как ему в живот со скоростью пушечного ядра влетела Лейла.

— бах~ ~бух~

Они пробили несколько стен и только тогда остановились. Девушка обнимала мужчину так крепко, что у того затрещали кости: «Папа! Живой! Здоровый!»

«Сейчас… Умру…» — просипел Кён.

«Сестра, ты же его убьёшь!» — вмешалась Ева.

Сидя на животе папы, как на мягком троне, Лейла взяла мужчину за щёки нежными ладонями: «Папа… Ты действительно жив! В благодарность за то, что порадовал меня, с почестью прими мой великий подарок: один изысканный поцелуй богини в лобик.»

— чмок~

У Кёна чуть сердце не растаяло от нежности. Он потянул плутовку за руки и заключил в крепкие объятья: «Лучший мой подарок — это ты, золотце.» — обнимать её хрупкое женственное тело, источающее чарующий аромат — высшее блаженство.

Дочка поднялась и осмотрела мужчину ещё раз, совершенно другим взглядом, более сознательным, что ли. Казалось, смотрит уже не девочка, а девушка. Когда у неё заурчал живот, она нисколько не смутилась.

Лейла клацнула зубами: «Мясо… Свежее мясо! Я тебя сейчас съем!»

«Я помню-помню!» — с улыбкой Кён повел