Шляпников взвалил на плечо штатив, взял сумку и, отодвинув меня плечом, пошел ко входу. Я не препятствовал ему. В конце концов, это была уже не моя работа…

Но, дойдя до недоуменно молчащих коллег, Шляпников почему-то остановился. С этими ребятами он был знаком гораздо ближе, чем со мной… Видно было, как ежится на осеннем ветру маленькая Ира Виноградова, как качает головой забавный архивариус Воробьева… Скрестив руки на груди, на Шляпникова устало смотрел Илья, а рядом с ним жадно затягивался сигаретой Майкл, глядя на инженера исподлобья. Полтора десятка безумных телевизионщиков, похоже, поняли все и без моих объяснений, а я ведь и не собирался их никому давать.

Немая сцена продолжалась с минуту, пока из группы курильщиков на шаг не выступил Денис. Смерив взглядом приятеля, он сплюнул и, растолкав остальных, ушел внутрь.

Шляпников снял с плеча штатив и положил его на сумку, лежащую рядом. Потом достал из кармана ключи от машины и аккуратно положил их сверху. Потом поднял воротник куртки и пошел к Неве. А я, естественно, потащился за ним следом.

* * *

Наверное, я выглядел комично, расхаживая взад и вперед по кабинету шефа, как комиссар Мегрэ в момент истины. Во всяком случае Обнорский следил за моими передвижениями откровенно смеющимися глазами. Но я предпочитал воспринимать это как гордость за меня, поэтому с каждым словом чувствовал себя все уверенней. На диванчике сидели братья Шляпниковы — Слава и младший Сергей, совсем юный, коротко стриженный парнишка. Под левым глазом у него светился довольно яркий фингал, то и дело трогая который, он затравленно поглядывал на старшего брата. Рядом на диване уютно расположился Каширин, явно рассчитывающий на часть лаврового венка, которым Обнорский должен был меня увенчать.

— Не было на кассету никакого заказа, — вещал я. — Все дело в человеке за рулем «опеля»! Каширин (Родион встал и картинно поклонился) пробил по гаишным базам, послал мне (Каширин скромно прокашлялся). Я читаю и натыкаюсь на фамилию Шляпников… Проверил — оказалось родной младший брат Славы Шляпникова нарушал правила на похожей машине несколько раз. Дальше — дело техники.

— И куда же ты, Слава, дел кассету? — спросил Обнорский у Шляпникова.

— Спрятал, — пожал плечами инженер. — Подумал, что лучше сам отметелю, чем его в тюряге опустят.

При этих словах младший Шляпников снова потрогал фингал и поморщился.

— Логично, — согласился Каширин, сочувственно поглядывая на Сергея. — Только от тюряги ты его не спас. Соучастие в убийстве — это все-таки…

Шляпников кивнул на меня:

— Он сказал, что вы поможете. Если мы сами сюда придем…

На лице Обнорского отразилось сомнение, и я поспешно сказал:

— Слава его с трех лет воспитывал один. Не хватало времени на парня, вот он и попал, как говорится, в дурную компанию…

— Ну ладно, это все для женских романов, — оборвал он меня. — Рассказывай, Сергей, как дело было. Только честно.

Младший Шляпников совсем по-детски всхлипнул и заговорил:

— Да как было… Год назад взял я машину как бы по доверенности. И стал калымить, ну чисто извозом подрабатывать. Ну и как-то раз, зимой еще, заехали с пацанами в бильярд поиграть на Гражданке. Познакомили с одним, говорят, из крутых, звать Аликом. А пару недель назад в том же клубе подходит он ко мне, говорит, привет, Серега, есть разговор…

Поскольку в общих чертах я уже слышал эту историю, то мог бы пересказать ее гораздо короче, чем напуганный и раскисший пацан. Этот самый Алик поймал его на дурацком мальчишеском апломбе и, намекнув на некую секретную романтическую миссию, за сто баксов договорился с ним, что он встретит в аэропорту двух мужиков и, покатав их по городу, отвезет обратно, к самолету.

Обнорский терпеливо слушал запинающегося на каждом слове Шляпникова, и, зная его отнюдь не терпеливый характер, я сразу предположил, что думает он о чем-то своем. Скорее всего — просчитывает варианты.

— Ну и все, — канючил тем временем Сережа. — Взял я их в Пулково, они номер как бы знали, сами подошли. Отвез на Петровскую, короче, набережную, сказали, встреча у них. Там знак был, стоять нельзя, я проехал чуть вперед. Подождал минут десять. Сели они и — опять в аэропорт. Ни фига я не видел, ни мужика этого убитого, ни их самих толком, честное слово!

— Номер, говоришь, «как бы знали»? — насмешливо передразнил его Обнорский. — Ну а описать их можешь?

— Не, — мотнул головой Сергей. — Только что черные они, кавказцы какие-то. Один с усами. Одеты обычно… Не…

— А с какого рейса ты их встречал? — спросил Каширин.

— Да хрен его знает. Я как бы в машине сидел, они сами вышли. Мне Алик сказал ждать с четырнадцати до шестнадцати часов. Короче, где-то в полтретьего они и сели ко мне. А обратно — тем более не знаю. Привез я их около шести вечера, а уж когда они улетели…

Обнорский выразительно посмотрел на Каширина, тот кивнул и вышел. Ну прямо артист Ножкин из «Судьбы резидента».

— И что ты сделал, когда узнал, что это снимали? — продолжил допрос Обнорский.

Сережа покосился на брата и потер скулу.

— Поехал Алика искать…

Пока он рассказывал, я очень явно представлял, как талантливо эту сцену снял бы Худокормов: Сергей, держась за подбитую скулу, пробирается между столами и встает напротив Алика — зловещего типа в кожаном пиджаке, чем-то похожего на брата-близнеца нашего Шаха. Злодейски прищурившись, Алик целится в боковую лузу, боковым зрением замечает Сережу, забивает шар и подходит к нему. Сергей произносит несколько слов. Лицо Алика становится настороженным, он кивает Сергею, чтобы тот шел за ним. Они садятся за угловой столик, спрятавшийся за стойкой бара. Звучит тревожная музыка…

АЛИК (играя желваками):

— Ты че, сынок, белены объелся? Какие кавказцы, какое убийство, я что-то не пойму?

СЕРЕЖА:

— Те, кого ты просил встретить. Они замочили того мужика… Ты меня подставил!

АЛИК:

— Какого мужика?! Кого я просил встретить? Да ты че, накурился, что ли? Глюки у тебя, парень. Ничего я тебя не просил, понял? И катись отсюда, пока тебе глаза на жопу не натянули, наркота паскудная!

Сергей смотрит на него недоуменно, потом встает и уходит. Алик зловеще смотрит ему вслед. Тревожная музыка усиливается…

— Макс! — оборвал мой творческий полет Обнорский. — Ты что, спишь, что ли?

— Я? Да вы что? Нет, конечно.

— Так что мне теперь терять нечего… — обреченно закончил рассказ Шляпников-младший и шмыгнул носом. Старший брат погладил его по голове, и я бы прослезился, если бы не скептическое замечание Обнорского насчет женских романов.

Зашел Каширин и покачал головой.

— Ни одного кавказского рейса в это время. Да может, они не прилетали и не улетали…