Прищурив глаза, он посмотрел на своих похитителей. Их было четверо, все в конических шлемах и кожаных панцирях с металлическими заклепками. Они мало походили на солдат, но их одинаковая одежда и вооружение говорили о том, что они состоят на службе у важной особы. К ним присоединился пятый человек — женщина, и Дардаш отвернулся, чтобы не видеть ее презрительного лица. Впрочем, сейчас его ум был занят вопросом, кто именно задумал это подлое нападение. В прежние годы у Дардаша было много врагов, но большинство из них давным-давно умерли, а в последнее время он так усердно занимался своими заклинаниями, что едва ли имел возможность навлечь на себя гнев действительно опасного противника.

— Назови мне имя своего хозяина, — спокойно проговорил он. Несмотря на свою полную беспомощность, Дардаш хотел показать, что его не волнует собственная безопасность, ибо он держит про запас страшную магическую силу. На самом деле большинство магических приемов требуют длительной и кропотливой подготовки, и эти головорезы легко могли покончить с ним в любой момент.

— Ты скоро его узнаешь, — бросил самый высокий из похитителей, обросший рыжей щетиной и с ноздрей, изуродованной старой раной, от которой на лице остался диагональный шрам.

— Он не заслуживает твоей верности, — сказал Дардаш, пытаясь использовать любую возможность. — Повинуясь его приказам, ты подвергаешь себя ужасной опасности.

Рыжебородый хладнокровно рассмеялся.

— Должно быть, я смелее, чем сам предполагал, ибо не чувствую совершенно никакого страха…

"Ты еще почувствуешь его, — пообещал про себя Дардаш. — Если я останусь жив". Печальная мысль о том, что этот день может оказаться последним в его жизни, заставила мага погрузиться в задумчивое молчание. Тем временем бандиты притащили из тайного укрытия деревянные носилки, не слишком любезно вкатили на них Дардаша и понесли его по пологому откосу на равнину, занимавшую большую часть Колданы. Женщина, уже переодевшаяся в более будничную одежду — полностью закрытый бурнус, — указывала путь. Дардаш по-прежнему мучился догадками, с какой целью его захватили, не зная, радоваться или огорчаться тому, что его похитители не закололи его сразу, как только им представился случай. Возможно, их хозяин — старый враг, который желает лично расправиться с Дардашем.

Когда отряд выбрался на равнину, Дардаш вытянул шею, надеясь понять, на чем его собираются везти дальше, но вместо этого увидел в нескольких шагах от себя квадратный шатер, расположенный так, чтобы его нельзя было разглядеть с острова. Шатер поддерживали золоченые столбы, а чуть поодаль щипали чахлую травку дюжина лошадей и вьючных животных. Было ясно, что это временный лагерь какой-то важной особы из тех, кто никогда не пускается в дальний путь без привычных роскошных излишеств, и Дардаш понял, что теперь ему недолго осталось пребывать в неведении относительно собственной судьбы. Он откинулся на спину и напустил на себя безразличный вид.

Женщина побежала вперед, вероятно, затем, чтобы предупредить о прибытии, и когда вся процессия подошла к шатру, придержала занавеску у входа. Воины внесли Дардаша в лимонную тень шатра, опустили носилки на пол и, не говоря ни слова, вышли, задернув за собой полог. Когда глаза Дардаша привыкли к полумраку, он обнаружил, что находится в обществе пухленького человечка с пышными усами и гладкой, ухоженной кожей, умащенной, как у молодой наложницы. Он был облачен в дорогие шелка, и Дардаш с мгновенно вспыхнувшей надеждой заметил, что на его темно-голубой тунике вытканы астрологические символы. По опыту он знал, что астрологи редко бывают склонны к насилию — разумеется, исключая тех, чьи предсказания не сбываются, — и был совершенно уверен, что никогда не вставал у них на пути.

— Я Уртарра, придворный астролог короля Маркурадеса, — представился человечек. — Сожалею, что пришлось доставить тебя сюда таким хитрым способом, но…

— Хитрым! — Дардаш презрительно фыркнул. — Простейшая из всех детских уловок, которые когда-либо изобретали!

— Тем не менее она сработала. — Уртарра сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова. — Надеюсь, это не значит, что ты тоже прост и ребячлив, поскольку в таком случае ты не сможешь выполнить задачу, которую я хочу тебе поручить.

— Ты узнаешь, насколько я ребячлив, — пообещал Дардаш, гнев которого нарастал вместе с уверенностью, что его не собираются убивать. — Ты много обо мне узнаешь, как только я освобожусь от пут.

Уртарра покачал головой.

— Я уже узнал все, что мне требовалось. И я не настолько глуп, чтобы освобождать тебя, пока ты не услышишь мое предложение и не согласишься работать на меня. — Он оглядел крепкое тело Дардаша. — На вид ты вполне способен постоять за себя и без помощи магии.

Дардаш чуть не задохнулся от возмущения — слишком уж самонадеян был этот изнеженный астролог.

— Не знаю, какие жалкие желания ты возымел, но могу заявить одно — я никогда и ни за что не стану служить тебе.

— Станешь! — Уртарра, казалось, забавлялся, поправляя под собой подушки. — Дело в том, что я обладаю необычными способностями, которые в известном смысле родственны твоим собственным. Я провидец. У меня есть дар приоткрывать завесу времени и узнавать отдельные детали из того, что уготовано нам в будущем, и я видел нас двоих, совершающих совместное путешествие.

— Провидец? — Дардаш взглянул на астральные символы, украшающие одежду Уртарры. — Стало быть, ты из тех, кто носится с абакой и астролябией, как…

— Это свойственно не мне, а молодому королю Маркурадесу. Он не верит ни в какие формы магии — даже в ту скромную ее разновидность, которой владею я. Он философ, а философы, как ты сам понимаешь, верят в оросительные системы больше, чем в заклинания погоды, а в броню — больше, чем в амулеты. Я бы не удержался при его дворе, если бы применял свои силы явно, и вынужден притворяться, что мои предсказания основаны на науке астрологии. Я не имею ничего против астрологии, кроме одного: ей не хватает… хм… точности.

— То есть того же, чего и твоему собственному провидению, — с нажимом произнес Дардаш. — Я не собираюсь ни служить тебе, ни путешествовать с тобой… и все же мне любопытно, что за тяжелую задачу ты для меня выдумал? Что-нибудь невообразимо банальное? Приготовление любовного зелья или превращение полезного свинца в бесполезное золото?

— Нет-нет. Кое-что гораздо более подходящее для такого мага, как ты. — Уртарра остановился, чтобы глянуть Дардашу в лицо, а когда заговорил опять, голос его прозвучал тихо и серьезно. — Я хочу, чтобы ты убил короля Маркурадеса.

Первым инстинктивным побуждением Дардаша была попытка освободиться от пут. Он извивался и корчился на подстилке, стараясь развязать или сбросить ремни, но те оказались прочными и умело завязанными, и здесь не могла помочь даже его необычная сила. В конце концов он только вспотел и застыл неподвижно, устремив взор на Крышу шатра.

— Зачем изнурять себя? — внушительно произнес Уртарра. — Разве для тебя так много значит жизнь короля?

— Я беспокоюсь о своей собственной жизни, — ответил Дардаш. Его в самом деле не заботили звания и титулы — князь в его глазах стоял ничуть не выше горшечника, но король Маркурадес являл собой редкое исключение: это был правитель, чьи дела вызывали всеобщее восхищение. За пять лет, прошедшие с тех пор, как он взошел на трон Колданы, Маркурадес сделал безопасными границы страны, расширил торговлю и лично приложил немало усилий для развития сельского хозяйства и ремесел. Его правление несло с собой благосостояние и спокойствие, и подданные платили ему всеобщей преданностью и любовью, которую испытывали к монарху все, начиная от высших сановников и кончая последним крестьянином. Потому Дардаш считал, что трудно выдумать нечто более глупое и нелепое, чем убийство такого короля.