После пушнины самым ходовым экспортным товаром числятся дубленое кожсырье и шкуры, зачастую по небрежности учитывавшиеся вместе с мехами и пушниной. Живее всего шел сбыт юфти, то есть особенной «русской звериной кожи», отличавшейся своим запахом. Под таким названием подразумевались многочисленные сорта дубленой и подвергнутой обработке кожи черного и красного цвета самого разного качества, изготавливавшейся практически в каждом российском городе. Основная доля юфти для сбыта китайцам вырабатывалась в сибирских городах Тобольске, Тюмени, Томске и Иркутске. Вывоз юфти стабильно увеличивался на протяжении XVIII столетия, пока между 1762 и 1785 годами годовой ее экспорт не нормализовался на уровне 50–80 тысяч шкур. В 1792 году таможню прошли 58 317 единиц юфти, оцененных в 150 тысяч рублей.

Следующими по объему сбыта идут мерлушка и овчина, обычно учитывавшиеся вместе, хотя они очень отличаются по стоимости и внешнему виду. Ф. Штраленберг назвал лучшей бухаритинскую шкуру, покрытую волосом или шерстью, лежащей гладко или широкими волнами, отличавшуюся от шкур с мелкими и плотными завитками. Ежегодно между 1768 и 1785 годами обменивалось от 600 тысяч до миллиона шкур всех сортов, а после 1792 года это число дошло до 1,2 миллиона. А.Н. Радищев сообщил о продаже овчины за один год на 123 337 рублей, и в том году она стала самым крупным по объему экспортным товаром России. Цена овчины расположилась в широком диапазоне от 35 копеек до 1 рубля за штуку. За обычный год сбывалось 50 тысяч телячьих шкур (опоек) и коз (козел) или несколько меньше. Опоек высочайшего качества приносил от 6 копеек до 1,5 рубля за штуку. Из всех кож и шкур особенно популярным российским товаром считался сафьян. Причем наибольшим спросом пользовался произведенный в Астрахани сафьян красного, желтого и черного оттенка из шкуры козла и козы. Он ценился выше: от 90 копеек до 2 рублей за штуку.

Российское сукно и ткани, полотно, хлопчатобумажные и шерстяные изделия играли большую роль во внешней торговле, хотя точно определить их количество и цены не представляется возможным. Полотна и шерстяных изделий, по-видимому, продавали больше хлопчатобумажных. Льняные ткани, как гладкие, так и набивные или в полоску, начали продавать в 1770-х годах, и объем их сбыта поднялся до уровня между 2,3 и 11,5 тысячи ярдов (2—10,5 тысячи метров) в год. Н.П. Румянцев приводит общую стоимость всего проданного за 1802–1805 годы полотна между 27,3 и 44,7 тысячи рублей.

Российские шерстяные товары представляли собой в основном грубые, тяжелые ткани, и обычно за них требовали цену ниже, чем за такие же европейские изделия. Ординарное шерстяное сукно стоило на уровне от 40 копеек до 1 рубля 5 копеек, а солдатское шло за рубль, тогда как иноземное шерстяное сукно приносило 2–4 рубля за аршин (0,7 метра). Даже названия шерстяных товаров подразумевали их простое качество: сермяжное сукно, мужицкое, коломянка (домотканое) и войлок. До приостановки торгов китайцами в 1785 году обычно экспорт шерстяных товаров составлял 50—100 тысяч аршин «сермяжного сукна» в дополнение к 6 с лишним тысячам ярдов «ординарного» и от без малого 100 до 300 с лишним из шерстяных ковров с циновками. После 1792 года вывоз таких товаров сократился.

Европейские ткани пользовались у китайцев таким же спросом, что и русские ткани, и к концу века вроде бы обогнали их. До наступления 1785 года китайцам было поставлено порядка 75 тысяч метров европейской мануфактуры; рост ее сбыта еще долго продолжался в XIX столетии. Львиную долю этих тканей в Россию поставляли прусские торговцы, хотя упоминаются немецкие, голландские, английские, французские и испанские купцы. Крупнейшую часть европейских тканей составляют грубые шерстяные товары: камлоты, кальманы, драггеты и фланель. П.С. Паллас зафиксировал, что они продавались по 2–4 рубля за аршин, а многие еще дешевле.

На все перечисленные выше товары приходится приблизительно 85 процентов обычного экспорта через Кяхту. Все они представляют собой либо природные продукты, либо изделия, изготовленные с применением примитивных и простых технических приемов. Встречаются многочисленные промышленные товары, представляющие собой образцы более передовых ремесленных навыков, но они всегда продавались небольшими партиями. Стабильным спросом пользовались товары, изготовленные из железа: тележные оси, ножи, ножницы, косы и замки, вместе взятые, ежегодно сбывались по 2–3 тысячи штук. Мишура в виде искусственной золотой или латунной фольги уходила по 8 тысяч бобин (цевок) в год и иногда даже по 1,6 тысячи бобин. Белое листовое железо, по-видимому российского изготовления, продавалось партиями от 1 до 5 тысяч листов. Зеркала (некоторые из них европейского изготовления), бутылки и вазы, произведенные на Иркутском стекольном заводе, стекло (слюда) из Москвы, писчая бумага, клей, желатин, часы, португальский нюхательный табак, а также бенгальский и турецкий опиум встречались достаточно часто, чтобы заслужить упоминания разнообразными очевидцами, проходившими мимо. Как уже отмечалось выше, важнейшим товаром местной торговли в Забайкалье оставался крупный рогатый скот, овцы, лошади, верблюды и охотничьи собаки. И к тому же велась торговля мясом и прочей провизией. М.И. Сладковский утверждал, что между 1759 и 1761 годами продажа лошадей оценивалась в 44,5 тысячи рублей.

В качестве одного из экзотических товаров, точное происхождение и сфера применения которого остается головной болью историков, неоднократно упоминался рог сайгачий. В качестве предмета торговли он представлял собой прозрачный или полупрозрачный рог весьма значительного размера. Как нам известно, из него можно было изготовить фонари. А сделанный из него порошок якобы обладал некими лечебными свойствами. По крайней мере, так считали жители Тибета. Происхождение таких рогов описывают весьма занимательно. П.С. Паллас где-то узнал, что они растут у жирафов, но вполне вероятно, что он просто пошутил. М.И. Сладковский готов с ним согласиться, если этот жираф превращается в степную антилопу, обитающую в Средней Азии. Жан Шапп д’Отрош решил, что «сайга» принадлежит к виду диких коз, которые в основном обнаруживаются… в южной части Сибири в районе истоков рек Иртыш, Енисей и Обь. Свою лепту во всю эту путаницу внес Ф. Штраленберг, попытавшийся прояснить дело так: в Сибири растут прозрачные рога, подходящие для использования в качестве лампы или в пищу в таком количестве и разнообразии, что их едва ли можно отличить одни от других. Шведские узники наподобие его самого «изготавливали своего рода рога (или коробки) для хранения табака, почти что такие же прозрачные, как само стекло». Ходили разговоры, что прозрачные рога бывают у северных оленей, меч-рыбы и моржа, и даже доисторических животных с их клыками втянули в эту историю. Гармон Таппер готов был поверить в то, что прозрачными становились бивни долгое время пролежавших в вечной мерзлоте шерстистых мамонтов, одних из самых крупных сухопутных животных, на которых когда-то охотится человек. Никаких документальных свидетельств фармакологических свойств ни одного из упомянутых костяных наростов не обнаружено.