Я плыл, покачивая крыльями, вдоль дороги, еще ряд повозок и навьюченных лошадок, наконец сердце стукнуло предостерегающе, вон с тем караваном что-то не так. Я завис неподвижно, словно приклеенный растопыренными крыльями к твердому небесному куполу, всматривался, трусливо убеждая себя, что это не те, кого жду и опасаюсь, а просто слишком хорошо охраняемый караван чересчур трусливого купца.

Основа каравана – нагруженные верблюды, навьюченные кони, ни одной повозки, а это значит, идут из мест, где вообще нет дорог. Впереди отряд воинов, как и положено, позади тоже не меньше десятка, а еще справа и слева по барханам скачут вооруженные всадники…

Сердце начало стучать чаще, я пошел кругами ниже, всматриваясь, и старался найти слабое место в обороне. Эта ударная группа даже сейчас соблюдает некую оборонительную структуру.

Вряд ли на самом деле готовы ко всем неожиданностям, это так, привычное, как умение спать с одной рукой на рукояти меча, а щитом укрывать ноги. И все-таки даже к спящему можно подкрасться тихохонько и нанести удар, так и внезапно шарахнуть по этому каравану…

Проследив их направление, я ушел в сторону, затем вовсе зашел сзади и осторожно опустился между огромными песчаными барханами. На этот раз я страстно возжелал стать огромным и сильным драконом, с прочной чешуей, быстрым в движениях, с сильными крыльями, ужасным и огнедышащим…

Когда период беспамятства закончился, я оглядел себя, посопел недовольно, ну никак не удается стать совершенной машиной убийства: либо защита недотягивает, либо ударная мощь слабее. А если и то и другое сбалансировать, придется ослабить то и другое. Хотя в данном случае ударная мощь, скорость в нападении и ловкость важнее защищенности…

Я взлетел, поднялся над вершинами барханов и понесся, почти задевая песчаные верхушки поджатыми к пузу лапами. За мной сразу поднялась, воздетая могучими крыльями, и пошла догонять песчаная стена, настоящая пустынная буря, самум.

Караванщики и охрана, убаюканные монотонностью движения, сонно смотрят вперед, никто не ощутил опасности.

Я налетел на арьергард и обрушился, как гора. Земля дрогнула под моей тяжестью, а я уже быстро хватал когтями, пастью, торопливо выводил из строя и быстро прыгал вперед.

Стражи справа и слева оглянулись, их руки метнулись к оружию. Я поспешно дунул огнем. Ревущее пламя вырвалось с такой силой, что я сам изумился и почти струсил. Впереди крики, лошадиное ржание, звон металла. Я дунул снова, а то вдруг кто уже целится сквозь стену огня в мою сторону, вильнул вбок и, обойдя жаркое пламя, бросился на оставшуюся половину отряда.

При всей растерянности караванщики все же обнажили оружие и попытались дать безнадежный бой. Я с диким ревом несся вперед, подпрыгивал и давил всем весом, а тех немногих, кто успевал отпрыгнуть, хватал лапами и пастью. По мне били мечами и тыкали копьями, я плевался огнем, чувствуя, как запасы подходят к концу, ладно, это короткая схватка, лапы дрожат от усталости, не для такой туши резвость трепетной лани, но наконец последние три человека, бросив оружие, пустились в бегство.

Я с победным ревом догнал их и втоптал в песок, чувствуя, как трещат кости. Не до милостивого обращения с военнопленными, куда важнее, чтобы конунг не узнал о судьбе отряда по захвату власти и все так же в нетерпении ждал его скорого появления.

Справа и слева налетели всадники охраны. Стрелы застучали, как крупный град, по моей костяной броне. Следом с визгом рикошетили дротики, брошенные умелыми и сильными руками.

Я заревел грозно и выпустил длинную струя огня. Двое или трое кубарем скатились с лошадей, те испуганно ржали и вставали на дыбы. Остальные умчались, не слушая поводьев, многие кони беспомощно вскидывали болтающиеся повода, чтобы не наступить и не упасть, двое мотали головами с опаленными гривами. Я ощутил острый укол совести: в старых книгах, которые читал в детстве, всегда упоминалось с гордостью, сколько коней загнал насмерть такой-то гонец, спеша поскорее доставить некую весть королю или просто адресату. Или герой, торопясь увидеть любимую, как вон дартаньяны и прочие атосы постоянно загоняли их десятками, просто желая куда-то прибыть поскорее.

В моем срединном королевстве ни в книгах о тех временах, ни в чем-то еще коней уже не загоняют насмерть. Даже в пене я их не видел, негуманно, могут пришить пропаганду жестокого обращения с животными. Даже в жестоких сражениях армия на армию убивают только людей, но кони все целы и невредимы. Как я понимаю, если встанет выбор: загнать ради спасения королевства пару коней или же спасти коней, то мы обязаны выбрать коней, и хрен с ним, королевством, династией, прекрасной принцессой, наследованием трона и ходом истории.

Лапы дракона хороши для схваток, но не для раскрывания мешков, я со злостью окинул взглядом трупы. Это похуже кровавой битвы, там просто убивают, а здесь вон те двое похожи на обугленные головешки, а вон там большая кровавая лужа с расплющенными, словно по ним проехал баггер, телами…

– Барсук! – проревел я страшно. – Ты где, гад, прячешься?

Во все стороны волнистые бугры золотого песка, бесконечные барханы и дюны, над ними пронзительно синее небо – и все, ясность и чистота пустыни, ничего лишнего…

– Барсук! – проревел я еще страшнее. – Немедленно ко мне!

Из-за бархана совсем близко высунулась голова, повязанная платком песчаного цвета. Вытаращенные глаза смотрели на меня с диким ужасом.

– Я здесь… господин дракон…

– Кроган велел, – сказал я грозно, – чтобы никто не улизнул. Через городские врата не пропускай ни одного мергеля!.. Это те, кто с красными поясами. Убивай без разговоров, пока Его Величество не изволит отменить приказ. Твои люди пусть обшарят трупы, все ценное заберут себе. Как и коней с верблюдами.

Он пролепетал, заикаясь:

– К-к-кроган… велел?

– Да, – рыкнул я нетерпеливо, – ты что, не знал?..

– Н-н-н-нет…

– Он уже и водяными драконами повелевает, – сообщил я. – Да, расспроси, расспроси обязательно.

Из-за барханов начали робко подниматься еще головы. Я припал к земле, мощный толчок всех четырех лап отправил меня в небо, где я сдвинулся всего на полмили в сторону и тут же опустился между самыми высокими дюнами.

Долгое головокружение и беспамятство, наконец превратился в птеродактиля, отбежал, пригибая голову и лавируя между барханами подальше, а там уже взвился в небо, чтобы никто не обратил внимания, что эта странная птица взлетела именно там, где зачем-то приземлялся могучий и огромный дракон.

В разных частях города собираются толпы горожан, грозно блистает солнце на металле доспехов вооруженной стражи. Их тоже стало больше, все-таки Ланаян потихоньку принимает меры на свой страх и риск.

Обнаженных плеч и голых торсов не видно, зато местные галдят, как галки, возбужденно машут руками. Мне показалось, слышу сдержанное одобрение, труп врага хорошо пахнет, а среди найденных тел пока не отыскали местных.