Из зала донесся звон бьющегося стекла, и Лайла вернулась в таверну. Алукард уже стоял на столе.

– Эй, капитан! – крикнул Васри. – У меня вопрос. Что будете делать со своим выигрышем?

– Найму команду получше, – ответил Алукард, и сапфир на его брови насмешливо блеснул.

Тав обнял Лайлу за плечи.

– Бард, где пропадала? Я тебя почти не видел!

– Вы все мне еще на «Шпиле» осточертели, – проворчала она.

– Говоришь ты жестко, – сказал Васри, – а сердцем мягкая. – Его глаза остекленели от выпивки.

– Мягкая, как нож.

– Нож – штука плохая только тогда, когда он не на твоей стороне.

– Как хорошо, что ты одна из нас.

У нее сжалось в груди. Они ничего не знали – ни о ее выходке, ни о настоящем Стейсене Эльсоре, затерянном где-то далеко в море, ни о том, что Алукард выгнал ее из команды.

Она случайно встретилась глазами с Леносом и поняла, что он-то как раз знает. Знает, по крайней мере, что она уходит, хоть и вряд ли догадывается почему.

Лайла встала и буркнула:

– Пойду проветрюсь. – Но, выйдя за дверь, она не сбавила шаг.

Ноги сами несли ее к дворцу, и только на полпути она поняла это и все-таки продолжила идти. На ступенях стоял мастер Тирен. По его глазам Лайла поняла, что случилось нечто скверное.

– В чем дело? – спросила она.

Авен эссен тяжело сглотнул и коротко ответил:

– Келл.

Королевская тюрьма приберегалась для особых случаев.

Сейчас Келл оказался там единственным заключенным. Камера была пуста – лишь койка да пара колец в стене, предназначенных для того, чтобы приковывать к ним цепи. Цепей на маге не было, лишь наручники, жгуче-холодные, отсекающие магию. Каждый кусок металла в камере был покрыт метками, ослабляющими силу. Ему ли не знать. Сам помогал их заговаривать.

Келл сидел на койке, скрестив ноги и прислонившись головой к холодной стене. Тюрьма находилась в основании дворца, на один ярус выше Цистерны, где он тренировался, но, в отличие от Цистерны, стены здесь были более прочными, а красноватое сияние реки не проникало внутрь. Проникал только зимний холод.

Келл слегка дрожал. У него отобрали плащ, а заодно сняли с шеи все амулеты для путешествий. Он даже не сопротивлялся – настолько был ошарашен, когда стражники, подойдя с двух сторон, защелкнули на нем наручники. Потом до него дошло, что это происходит наяву, но было уже поздно.

За прошедшие часы гнев Келла остыл и затвердел.

Камеру охраняли два стражника. Они смотрели на него со смесью страха и удивления, как будто ждали, что сейчас он выкинет какой-нибудь фокус. Келл закрыл глаза и попытался уснуть.

На лестнице зазвучали шаги. Кто бы это мог быть?

Тирен уже навещал его. Келл тогда задал старику один-единственный вопрос:

– Вы знали про Лайлу?

Взгляд Тирена послужил исчерпывающим ответом.

Шаги приблизились. Келл поднял голову, ожидая увидеть короля или Рая. Но это была королева.

Эмира стояла по другую сторону решетки в своих королевских красно-золотых одеждах, с выражением заботы и тревоги на лице. Невозможно было разглядеть, то ли она на самом деле радуется его заключению, то ли ее это печалит. Келл попытался поймать ее взгляд, и не смог.

– У тебя есть все необходимое? – спросила она, как будто он был гостем в бархатном крыле дворца, а не узником. У Келла чуть не вырвался смешок. Но он промолчал.

Эмира коснулась прутьев, словно проверяя их прочность.

– Не надо было доводить до этого.

Она собралась уйти, но Келл подался вперед.

– Королева, вы меня ненавидите?

– Келл, – ласково сказала она. – Как я могу? – В нем что-то смягчилось. Ее темные глаза наконец-то встретили его взгляд. – Ты же вернул мне сына.

Эти слова резали, как нож. Когда-то она утверждала, что у нее не один сын, а двое. Если он даже и не потерял ее любовь, то сыном считаться уж точно перестал.

– Вы знали ее? – спросил Келл.

– Кого?

– Мою настоящую мать.

Лицо Эмиры посуровело, губы сжались.

Вдруг над головой хлопнула дверь.

– Где он? – По лестнице с топотом сбежал Рай.

Келл чувствовал его чуть ли не за милю – гнев принца сплетался с его собственным, растекался горячей лавой по холодной ненависти Келла. Рай ворвался в тюрьму, увидел Келла за решеткой и побелел.

– Выпустите его сейчас же, – приказал принц.

Стражники склонили головы, но не сдвинулись с места.

– Рай, – начала Эмира и протянула руку к сыну.

– Мама, отстань! – отмахнулся он и снова обратился к стражникам: – Если не выпускаете его, то впустите меня к нему. Я приказываю.

Стражники опять не шелохнулись.

– В чем его обвиняют? – прорычал Рай.

– В государственной измене, – ответила Эмира, а стражники в это же самое время хором произнесли:

– В неповиновении королю.

– Я постоянно не повинуюсь королю, – заявил Рай. – Вы же меня за это не арестовываете. – Он протянул руки. Келл смотрел на перепалку и думал, как же холодно. Холод растекался по телу, как изморозь. Ну и пусть. Келл слишком устал, чтобы это его заботило.

– Я этого не потерплю! – Рай ухватился за решетку, открыв взорам золотой рукав. Там, где были нацарапаны буквы, ткань пропиталась кровью.

Эмира побледнела.

– Рай, ты ранен! – Ее взгляд с укоризной устремился на Келла, как будто это он был во всем виноват. – Что это…

По лестнице опять загрохотали сапоги, и появился король. Его широкий силуэт закрыл собой дверь. Максим бросил взгляд на жену, на сына и коротко сказал:

– Уходите.

– Отец, как ты мог? – крикнул Рай.

– Он нарушил закон, – ответила королева.

– Он мой брат!

– Он не…

– Прочь! – взревел король. Королева умолкла, Рай, безвольно уронив руки, поглядел на Келла. Тот кивнул:

– Иди.

Рай покачал головой и вышел. Эмира, как тень, побрела следом за ним, а Келл остался с королем один на один.

Мимо Лайлы вихрем промчался принц.

Через несколько секунд она услышала грохот и, обернувшись, увидела, что Рай держится за ближайший резной комод, а у его ног валяется разбитая вдребезги ваза. Вода выплеснулась на ковер и растеклась по каменному полу, цветы рассыпались среди осколков. С Рая свалилась корона, темные кудри растрепались. Плечи тряслись от гнева, пальцы, вцепившиеся в полку, побелели.