Дугин провозгласил создание молодежного крыла евразийского движения, и оно стало первым, а может быть, и самым успешным из спонсируемых Кремлем «уличных» движений, направленных на защиту России от реальных или воображаемых прозападных революционеров. Когда выступление закончилось, слушатели уселись и им продемонстрировали черно-белый фильм 1944 года «Иван Грозный» режиссера Сергея Эйзенштейна, один из любимых фильмов Сталина.

Образцом для движения послужили опричники XVI века, личная тайная полиция Ивана, занимавшаяся преследованием и убийствами врагов режима. Но Евразийское молодежное движение, куда более пестрое и вычурное, чем его прототип, оказалось, слава богу, не столь кровожадным. Его участники тоже облачились в черное, как опричники, некоторые и бороды отрастили на манер старообрядцев, но в отличие от подлинных опричников агрессию выражали главным образом символически. За исключением одного инцидента в июле 2006 года, когда активист ударил в лицо лидера оппозиции Михаила Касьянова, нет никаких сообщений об организованных актах насилия (разве что изредка потасовки).

Как и его ближайшие предшественники нацболы, Евразийский молодежный союз хотел быть воинством культуры и сражаться более за интеллектуальную, нежели за физическую территорию. Они бились против символов Запада, устраивали сидячие забастовки перед посольствами западных стран, уничтожали государственные символы в Эстонии и Украине, преследовали дипломатов тех стран, которые якобы пытались «унизить» Россию, – такому обращению подвергся посол Великобритании Тони Брентон: после того как он выступил вместе с российскими оппозиционными политиками, толпа молодых евразийцев преследовала его повсюду, перебивая и срывая его выступления.

У движения имелся избыток креативной энергии, и агрессию оно выплескивало по большей части в виде серии артхаусных лекционных проектов, уличного театра, «импровизированных» публичных хеппенингов. Герб движения нарисовал художник Алексей Беляев-Гинтовт, который в 2009 году получит престижную премию Кандинского, – подновленный, но вполне узнаваемый плакат времен Отечественной войны «Родина-мать», призрачная фигура немолодой женщины, выходящей из русской степи, чтобы призвать своих потомков дать отпор захватчику.

Движение явно пользовалось благосклонностью Кремля, хотя, по словам Зарифуллина, покровительства свыше они добились лишь после того, как сформировали движение. «Мы были стартаперами», – посмеивается Зарифуллин. Гаглоев, верный евразийцам московский банкир, арендовал для них старое здание фабрики поблизости от метро «Автозаводская». В 2009 году Коровин заговорщически пояснял: «Никто не ходил в Кремль и не приносил оттуда мешки денег. Всегда находился спонсор»[431].

«Слава [Сурков] следовал логике симметрии», – сказал мне Гельман, объясняя, откуда в 2004-2005 годах взялась идея этих молодежных бригад.

Зарифуллин утверждает, что движение было автономным, его романтически именовали «армией Гарибальди» в честь войска идеалистов-оборванцев, с которого в XIX веке началось движение за объединение Италии. Цель нового движения – объединение Евразии в XXI веке.

Евразийский молодежный союз станет первой из поддерживаемых Кремлем неофициальных группировок, которым доверят контролировать улицы Москвы, сдерживать «оранжевых революционеров» в России и обеспечивать связь между Кремлем и молодежью. Были и другие, пожалуй, более успешные проекты.

Через три дня после того как появился Евразийский союз молодежи, Василий Якеменко, еще один лидер прокремлевской молодежи, объявил о создании молодежного движения «Наши» (которое не следует путать с движением «Наши» в Петербурге 1990-х). Эти новые «Наши» представляли собой комбинацию советской пионерской организации с фашистской бандой скинхедов. Националистическую идеологию скармливали подросткам в летних лагерях. Затем появились «Молодая Россия» и «Молодая гвардия Единой России» (МГЕР): большие отряды, в основном провинциальной молодежи, получали деньги за то, что размахивали флагами на официальных мероприятиях, пикетировали иностранные посольства и проводили контрдемонстрации всякий раз, когда оппозиция выходила на улицы. «Наши» были гораздо многочисленнее и агрессивнее, они получали больше денег и организовывали по мере надобности контрдемонстрации. В эту организацию входили десятки настоящих скинхедов из клуба «Гладиаторы» – фанатов московского «Спартака», которые делали себе наколки с гладиатором, вооруженным копьем. Предводитель «Гладиаторов» Роман Вербицкий возглавлял у «Наших» «молодежную бригаду»[432]. Официально все эти крепыши-скинхеды оформлялись на работу охранниками, на практике их работой были провокации и физическое насилие. В 2005 году «Гладиаторы» с бейсбольными битами напали на собрание нацболов и нанесли серьезные увечья десятерым сторонникам Лимонова. После кровавой потасовки Вербицкий позировал фотографам и отвечал на вопросы журналистов. Наконец подоспела полиция и арестовала «Гладиаторов», но почти сразу же отпустила по звонку Никиты Иванова, молодого кремлевского аппаратчика, заместителя Суркова и куратора «Наших».

Даже Евразийский союз молодежи обзавелся, по-видимому, тайным «ангелом-хранителем», это стало очевидно, когда группа единственный раз допустила (возможно, случайно) прямое насилие. Зарифуллин вспоминает, как в июле 200 6 года он послал своего подручного Владимира Никитина сорвать речь бывшего премьер-министра Михаила Касьянова, ставшего одним из лидеров оппозиции. Он не давал Никитину конкретных указаний, просто велел «сделать что-нибудь», не уточняя, что и с кем. Позднее он пожалел, что не был достаточно точен в выражениях:

Заметим: «менты не поверили», несмотря на десятки камер. Было бы неверно утверждать, что Евразийский молодежный союз, «Наши» и такие формирования, как «Молодая гвардия» и «Молодая Россия», целиком создавались на деньги Кремля и управлялись централизованно. Структура была гораздо более сложной, она состояла из автономных групп, от которых всегда можно отречься, с самостоятельным финансированием, управлением и идеологией, волю которых осуществляли «порученцы», зачастую не имевшие общего управления и конкретного руководства, – они откликались на идеологические «сигналы». Но в определенной мере они, безусловно, получали поддержку Кремля, лишь бы не нарушали слишком активно закон (инцидент с Никитиным – убедительное тому свидетельство). Задачи были ясны, и границы (будем надеяться) более-менее обозначены. Финансирование было непрямым, как, например, финансирование Евразийского молодежного союза Гаглоевым, но выигрывали от этого все: Гаглоев через Дугина получил контакт с Кремлем, Дугин получил деньги для своего движения, Кремль получил «патриотический» молодежный проект, который выполнял его желания и уравновешивал политические силы.