Не могла ее остановить и я и лишь с ужасом наблюдала за тем, как она счастливо улыбается, обнимая своего суженого – прекрасного, пылкого юнца, которого к женитьбе подтолкнула похоть и который позднее станет казнить, ненавидеть и винить эту женщину за совершенную в молодости ошибку, как только увидит в небе новую, более яркую звезду. Молодая жена стала для него мучительным напоминанием о том, чего он так жаждал и что мог получить, не будь уже женат. Он все прыгал, пытаясь дотянуться до этой звезды, похожей на корону и милостиво взиравшей на него с небес, а Эми плакала рядом, хватала его за щиколотки, чтобы удержать рядом с собой. Прольет ли он кровь невинной женщины, дабы освободиться от бремени, мешающего его возвышению? Неимоверно яркое сияние золота, нимбом окружавшее корону, ослепило его, он не понимал, что ему никогда не дотянуться до звезды, что его заветной мечте не суждено исполниться. Даже если он убьет свою жену, Эми погибнет напрасно.

Когда небо за окном начало сереть, я вскочила с кровати – меня вдруг бросило в жар, я не могла больше оставаться в плену простыней, в которых безнадежно запутались мои руки и ноги. Я стала пленницей этих тревожных снов, лишилась покоя. Тряхнув волосами, я поправила мокрую от пота белую льняную ночную рубашку и стала беспокойно расхаживать по опочивальне.

Измотанная, я опустилась в кресло рядом со столиком, на котором стояла моя шахматная доска с фигурками из слоновой кости и эбенового дерева. Я расставила фигурки, чтобы начать новую игру, и стала задумчиво смотреть на них, потирая подбородок. Роберт, мужчина, которого я любила, пускай и по-своему, был моим незримым противником в этом сражении. Как же просто все в шахматной партии, где доска поделена на черные и белые квадраты, в то время как в настоящей жизни всему присуще множество оттенков серого. Я с рождения была участницей великой игры, королевских интриг, играла в нее с самого начала своей жизни, добившись громкого титула принцессы, не став презренным бастардом королевства английского и в конце концов получив принадлежащую мне по праву корону. И тот факт, что я одержала победу, вовсе не означал, что я могу теперь спокойно почивать на лаврах и оставить все эти придворные игры. Игра будет длиться вечно, фигурки будут плести интриги, а мои противники – сменять друг друга снова и снова, до конца моих дней. Я буду бороться за Англию до самой смерти.

Я взяла черного короля и задумчиво посмотрела на него.

– Роберт! – Я крепко сжала в ладони резную фигурку из черного дерева, пытаясь сломать ее, раздавить, но, взяв себя в руки, поставила обратно. – Тебе не победить! – молвила я, дерзко тряхнув длинными своими кудрями. – Я побью тебя! И сделаю это так, что впредь ты очень хорошо подумаешь, прежде чем осмелишься бросить мне вызов! Это – война!

Я смела все фигурки с черно-белой доски, оперлась на нее локтями, спрятала лицо в ладонях и горько проплакала до самого рассвета. Я плакала о том, что мне снова и снова приходится бороться с самой собой, бороться со своими страстями и желаниями, кипевшими внутри меня и пытавшимися всколыхнуть мой холодный разум, усыпить мою бдительность и лишить меня покоя. Я металась из стороны в сторону, словно человек, проснувшийся среди ночи в охваченном пожаром доме и пытающийся найти выход. Человека, совершившего поджог и стремящегося извлечь из этого пользу, чтобы добиться желаемого – моей короны, едва ли интересовали бы мое тело и моя душа, если бы я была нищенкой или дочерью простого сквайра, как Эми. Страсть угасла бы в сердце Роберта Дадли, и он нашел бы себе новую цель, новую звезду, ослепительно сияющую на небосклоне. Ему нужен был трон, он – не из тех людей, кто станет довольствоваться уютным креслом у камина.

Одна из фигурок упала мне на колени. То была пешка, одна из самых слабых и многочисленных фигур в игре. Белая пешка – это же Эми! Я снова вспомнила ее, босоногую, в подвенечном платье, какой она и осталась навеки в моей памяти. Теперь же эта красавица превратилась в испуганную женщину, мечущуюся по белым и черным квадратам шахматной доски, теряя на ходу чудесные свои лютики и корону из полевых цветов. Она пыталась укрыться от Роберта, черного короля, который стремился пленить ее, победить и переступить через ее хладный труп, чтобы добраться наконец до вожделенной белой королевы. «Тебе не победить!» – мысленно поклялась я, представив себя одетой в белое и непоколебимо стоящей на черном квадрате доски.

– Обещаю, – прошептала я, сжимая в кулаке белую пешку, – он никогда меня не победит!

Эми Робсарт Дадли Минеральный источник в Бакстоне и поместье Сайдерстоун в Норфолке, октябрь 1559 года

Хоть я и вернулась в Комптон-Верни, как хотел того Роберт, для себя я уже решила, что мне вовсе не обязательно дожидаться возвращения мужа именно там. Я знала, что не съем и кусочка хлеба в доме Ричарда Верни. Я вернусь туда к самому приезду Роберта, когда тот прибудет в дом своего прислужника, чтобы увезти меня в Камнор-Плейс, но до того могу находиться, где мне будет угодно. Мне не раз уже рассказывали о чудодейственных целительных ключах в Бакстоне. Приезжие пили богатую минералами воду из колодца святой Анны и купались в горячих серных источниках. Больные и умирающие стекались в Бакстон еще со времен Древнего Рима. Источники славились тем, что излечивали ревматизм, артрит, подагру, боли и судороги, потому я решила, что и мне они не навредят. Я хотела прибегнуть к последнему средству, и если будет на то воля Божья, я исцелюсь, эти воды выжгут рак в моей груди, а потом… Пускай у меня и нет больше дома, я все равно вернусь в Сайдерстоун, чтобы просто еще хоть раз увидеть свой родной дом и попрощаться с несбывшимися мечтами. Так что мы с Пирто собрали вещи и отправились на поиски приключений.

Как только мы выехали из Комптон-Верни, я опьянела от уже забытого чувства свободы. В моем сердце расцвела надежда, как распускается под солнцем розовый бутон. На этот раз я решила не мучиться в неудобной карете, в которой зуб на зуб от тряски не попадает, а оседлала веселую гнедую кобылку, и та, неугомонная, то и дело гарцевала, норовисто потряхивая шелковой гривой. Я со смехом любовалась синими и желтыми ленточками, украшавшими мою шляпку и развевающимися позади меня, будто махая на прощание поместью Комптон-Верни и его зловещему хозяину. Мы останавливались на каждом постоялом дворе, и я наслаждалась простой едой, которую Пирто приносила в мою комнату. Я радовалась тому, что нянюшка прихватила с собой корзинку со швейными принадлежностями, потому как совсем скоро мне придется перешивать свои платья – благодаря такому отменному аппетиту я наверняка поправлюсь.

Я стыдилась купаться в источниках вместе со всеми, днем, когда в купальню устремлялись и мужчины и женщины всех сословий и возрастов. Но имя лорда Роберта Дадли творило чудеса, и за определенную плату мне позволили принимать ванну незадолго до рассвета, когда гости здравницы отсыпались в своих покоях. На протяжении двадцати дней я просыпалась в два часа ночи, надевала чистую белую банную рубашку, набрасывала ярко-желтый парчовый халат, скалывала волосы повыше, поскольку меня предупредили, что от минеральной воды может потускнеть их прекрасный цвет, и шла по длинной галерее с мраморными колоннами в сопровождении зевающего служки, которого отрывали от недолгого сна у тлеющего камина, только чтобы он проводил меня до купален. Я всегда сердечно благодарила его и вручала монету, после чего он оставлял меня одну.