Гости в этой глуши казались не менее чудесным явлением, чем сами древние великаны. Даже более того.

– А вот увидишь! – ухмылялись кмети, уже бывавшие здесь.

Ждать долго не пришлось. Вскоре в закрытые ворота раздался стук – размеренный, важный.

– А кто там такой? – закричали дозорные у ворот.

– Какой хрен колотится?

– Какую чуду принесло?

Но в голосах звучало скорее веселье и ожидание, чем удивление.

В ответ из-за ворот раздалось пение.

– Мы ходили, мы ходили! – начал первый голос.

– По зеленым по лесам! – подхватили еще пять-шесть.

– Мы искали, мы искали!

– Государева двора!

Ворота открыли, и во двор вступили человек восемь или десять ряженых: с факелами, с бубенцами, с разными погремушками. С пением они обошли двор, уверяя, будто он «на семи столбах стоит» и все прочее, что поется в таких случаях. Эльга с изумлением поняла, что это пришла «колядная дружина». И дома под Плесковом, и в Киеве она, разумеется, видела этот обряд каждый год, но никак не ждала, что он возможен здесь! Откуда эти… существа, кто они? Конь в полтора человеческих роста, леший с соломенной бородой до колен, старуха с огромной головой, в платке из мешка и с берестяным «лицом»… Неужели… настоящие нави? Только они, казалось, и могли выйти из заснеженной, пустой, мертвой чащи.

– Это от Любудичей! – крикнул ей Карий, видя ее изумленное и испуганное лицо. – Каждый год ходят!

Эльга рассмеялась. Зная, какой обильный пир устраивает киевский князь, которому некого кормить, кроме своей дружины, самые смелые из Любудичей приходили собирать «на богов».

Княгиня сделала знак челядинкам, чтобы принесли из гридницы пирогов и пива. Но не успели те уйти, как у ворот опять раздался стук.

– Мы ходили, мы искали! – долетело снаружи пение громких мужских голосов.

– Князя Ингоря двора!

– Он не мал, не велик!

– Далеко в лесу стоит!

Кмети снова отворили. Во двор вступила новая «колядная» дружина: человек пять или шесть, наряженных волками. На каждом была шкура, личина, короб за спиной, в руках посох. И по топору за поясом сзади. Покрытые снегом, новые пришельцы выглядели истинными детьми зимнего леса.

Коло этого двора да шелковая трава!

Светел месяц в терему – то хозяин во дому!

Едет князь молодой по горам, по долам,

Суды судити, ряды рядити.

Жене везет кунью шубоньку,

Сыновьям-соколам – по добру коню.

Дочкам-зорюшам – по жемчужинке! —

пели они, проходя от ворот к двери гридницы, где стояли в окружении кметей Ингвар и Эльга.

Пышки, лепешки, свиные ножки

На печи сидели, все на нас глядели!

В короб полетели!

Эльга повернула голову и подняла руку, чтобы велеть челядинке положить пирогов и мяса в подставленный короб. Но тут опомнился старшина ватаги, явившейся первой.

– Э, а вы откуда такие взялись? – Он вышел вперед и встал между «волками» и женщинами. – Мы первыми пришли, это наше угощение!

– А ну – кому Велес даст! – весело отозвался рослый старшина «волков» и перехватил свой посох, превращая в дубинку.

Его подручные мигом выстроились стенкой, готовые к драке. Ряженые «навями» заорали и кинулись на них: превосходя числом раза в два, они надеялись легко разогнать чужаков.

Но не тут-то было. «Волки», хоть и уступали числом, оказались ловки, проворны и неплохо выучены драться дубьем: киевские кмети, с хохотом наблюдавшие за дракой, сразу это приметили. Судя по движениям, все «волки» были мужчинами, причем молодыми и сильными. Кметей мигом захватил азарт потасовки: они хлопали, орали, подбадривали:

– Упал – убит!

– Куда побег? Пока стоишь – дерешься!

– Вреж тому, рогатому!

– Эй, баба! Ну кто так дубину держит!

«Нави» уже не раз были повержены в снег, «конь» потерял голову на длинной шее-палке, «коза» уже стала неотличима от «старика». Во все стороны летели личины, носы, рога, хвосты, комья снега. Уже кто-то из кметей кинулся поднимать «старуху», выброшенную ловким «волком» к ногам зрителей; кто-то в неразберихе заехал ему посохом по голове, и вот уже двое кметей ввязались в свалку.

С криком «Так не честно!» с другой стороны двора кто-то пришел на помощь «волкам». И вот уже драка захватила все пространство внутри тына; три женщины визжали, прижимаясь к стенам, но не уходили. Крик, рев и вой разносились далеко по темным лесам окрест, будили спящих леших.

Эльга смотрела, держась за щеки: перед нею во тьме, озаренной пыланием священного костра, разворачивалась настоящая драка синцов и игрецов, злобных зимних духов. Только и мелькали перед глазами косматые спины и загривки, дико выпученные глаза, намалеванные на мертвенно-бледной бересте, оскаленные зубы. Казалось, эта зверовидная рать явилась из Нави погасить костер солоноворота и погубить новорожденное солнце.

Каждый раз, когда перед нею разворачивалось подобное зрелище, Эльга чувствовала холод в груди и пустоту в животе, будто рядом вдруг разверзлась пропасть. Ряженые, шкуры, личины – все это напоминало ей ужас, оставленный далеко позади, который она не хотела вспоминать. И в то же время, когда она смотрела на драку ряженых с ее кметями, ей хотелось самой взять что-нибудь тяжелое и ринуться в схватку, прогнать косматое воинство прочь!

Смелые парни с острым железом в руках – сильнее, чем косматые выходцы из Нави. Она убедилась в этом однажды и запомнила навсегда.

Наконец драка пошла на убыль: с ряженых ободрали шкуры и личины, поломали посохи. Кмети сами стали похожи на ряженых – извалянные в снегу, разгоряченные, шумно дышащие и смеющиеся, в распахнутых кожухах и с лохматыми головами.

– Всем пива! – орал где-то Ингвар, который и сам не утерпел, принял участие в забаве. – Жена! Всем пирогов! Все за стол!

Толпой повалили в гридницу, кмети и гости вперемешку.

– Снег отряхните! – вопили челядинки. – Сейчас в дом нанесете!

Подбросили в очаг новых дров, пламя вспыхнуло, бросив пятна света на бревенчатые стены, столы, лавки. Все шумно рассаживались. Эльга с любопытством оглядывала новые лица. Как она и ожидала, «волки» оказались молодыми мужчинами, скорее даже отроками, но довольно взрослыми. «Нави» из Любудичей были постарше: бородатые отцы семейства да две бабы. Которые, кстати, будучи наряжены «стариками», и не подумали уклониться от драки. Этих киевляне знали в лицо: даже Эльга помнила двоих-троих, которые встречали дружину на межах своих угодий, провожали сюда, а потом привозили солод, сыр, сухие грибы, репу и свежую рыбу.

А вот «волки» оказались новостью не только для киевлян, но и для Любудичей.

– Вы кто ж такие? – Старшина «навей», Вадимер по прозвищу Голова, даже чашу опустил обратно на стол, разглядев лица недавних противников. – Я думал, Богушичи озоруют, не в свой срок за пирогами полезли. Вы откуда взялись?