Ну, например, подтвердили, что первое знамя над Рейхстагом водрузили не те, о которых потом годами кричали на всех углах, а группа артиллерийских разведчиков. То, что это были мои бывшие подчиненные из разведдивизиона 136-й артбригады, я узнал уже позже, когда после учебы в академии начал службу в составе войск стратегического назначения и восстановил контакты со своими бывшими однополчанами из этой бригады. Надо ж было такому случиться, что в 1991 году высокое начальство решило отметить 50-летнюю дату начала войны, собрав нас, ветеранов, в Бресте. Именно там 22 июня 1941 года 455-й артиллерийский полк (на его базе через три года была сформирована 136-я артбригада) встретил огнем своих батарей врага, а потом с боями, сохранив боевое знамя, отступал до Подмосковья…

В Бресте меня ждала еще одна знаменательная встреча. Там в музее работал научным сотрудником бывший начальник штаба разведдивизиона 136-й артбригады В. Абрамов. Именно он в составе руководящего «треугольника» подразделения отбирал и отправлял 27 апреля 1945 года на ответственное задание Загитова, Минина, Лисименко и Боброва, потом встречал всю четверку после успешного выполнения в родной части, а уже после войны – старался побольше узнать об их дальнейшей судьбе. Так что ему многое было известно. Кое-что поведали и другие дожившие до наших дней ветераны дивизиона. Никого из «маковцев» на той встрече не было. Но их портреты уже висели в брестском музее. Заинтересованные в том, чтобы правда о капитане Макове и его героических разведчиках восторжествовала, мы договорились вынести ее из узкого круга ветеранов-однополчан. И сделать, наконец, достоянием широкой общественности. Поскольку я находился в Москве, оживлять движение пришлось мне. Первое, с чего начал, разослал письма всем тем, кто мог располагать хоть какими-то данными о ком-либо из «пятерки». Так после Абрамова вышел на Минина, установил контакты с советом ветеранов 136-й артбригады в Ленинграде. Посетил Музей вооруженных сил в Москве: поинтересовался, как в его экспозиции отражена эта акция. Ничего там не было. Хотя уже год как прошла в «Правде» обстоятельная статья историков Г. Куманева и В. Сеоева о настоящих знаменосцах Победы. Аркадия Николаевича Дементьева – будущего «главного специалиста» музея, накопившего и изучившего, кажется, все о Знамени Победы, – тогда еще не было. Эту должность занимал другой человек – к счастью, мне знакомый: он ранее был начальником нашего Дома офицеров в подмосковной Власихе. Знакомый мне помогал, чем мог. Но с приходом Аркадия Николаевича дело, конечно, гораздо энергичнее двинулось. При его содействии, например, фонд музея пополнился видеозаписью воспоминаний Михаила Петровича Минина. Потом появилась и посвященная «маковцам» экспозиция. Но с ней история получилась непростая. Руководство музея сразу же заявило: «Мы пока не имеем основания для решения этого вопроса!» Пришлось выяснять, кто курирует отдел музеев и архивов. Оказалось, аж в Генеральном штабе. Разговор с куратором вышел интересный. Спрашиваю:

– Как понимать, что в Центральном музее вооруженных сил в зале Победы выставлены бюсты только двух Героев Советского Союза – Егорова и Кантарии? А сколько было присвоено «Героев» за штурм Рейхстага?

– Да много, – отвечает. – Точно не помню.

– А вот по количеству выставленного получается, что только двум. Это ложное представление. Вы уж тогда постарайтесь или всех представить, или этих двух убрать…

Начальник задумался. А потом и говорит:

– Да. Пожалуй, это правильно.

Дальше собрали целый «консилиум»: представители из Генштаба, музея, Министерства культуры. После жаркого обсуждения все же пришли к решению: два этих бюста убрать и найти способ представить в экспозиции как можно больше тех, кто особо отличился при штурме, в том числе и группу Макова.

Потом я поехал в Музей Победы на Поклонной горе. Объяснил там, что в Центральном музее вооруженных сил уже внесли соответствующие коррективы, Институт военной истории признает, а почему вы не признаете?

Местное начальство в ответ:

– Откуда вы это все взяли?

И в моем присутствии начали названивать руководству в Институт военной истории. Те сначала по телефону подтвердили, а через месяц прислали и бумагу. Оказывается, военные историки истинную картину еще в 1974 г . установили. Так что пришлось и на Поклонной горе историческую правду признать. В 2000 г . на 55-летие Победы я этот музей специально посетил. Так там экскурсоводы уже рассказывали, что первыми водрузили знамя над Рейхстагом разведчики-добровольцы из группы капитана Макова… »

Да и отчего же не рассказать? Это в 1961 г . правда, восстановленная участниками штурма в своем кругу, очень быстро снова была сверху попридушена полуправдой и фигурами умолчания. А начиная с 1974 г ., когда в Политиздате вышла книга «Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во Второй мировой войне», тем, кто искал истину, все же было на что опереться. Вот только круг желающих побороться за восстановление исторической правды оказался узок и слаб против начальства от идеологии. Руководству страны не только сталинской, но и постсталинской поры суровая правда событий 1938—1945 гг. глаза, что называется, колола. В Кремле опасались углубляться и заострять внимание на предвоенной сталинской политике. А саму Великую Отечественную войну предпочитали видеть как красочную демонстрацию военных операций и уставно-лихих поступков героев. Так легче было уклониться от неприятных вопросов. В частности, например, от такого: почему столь суровой, безжалостной, оплаченной неимоверно кровавой ценой войны не было ни у кого в мире?

Да и назначенные сверху герои выглядели «веселее» реальных. Удобнее их были только те, кто во время войны шел на таран или бросался на амбразуру. Потому что по причине их вынужденного молчания можно было десятилетиями без помех трещать о «патриотизме». И не объяснять, почему у нас ровно столько же времени все никак не найдут других способов подавления вражеских огневых точек, нежели тела героев…

Конечно, в конце ХХ – начале XXI веков зажимать правде рот стало организационно и технически сложнее. Но зато многократно выросла возможность манипулировать информационными объемами. Ну кто заглядывал в упомянутый томик Политиздата, корректирующий «некоторые допущенные ранее неточности в освещении хода боевых действий при штурме Рейхстага»? Лишь особо интересующиеся этим вопросом люди. Представления широкой публики о данном событии все равно формировались из максимально доступных, массовых источников информации. А там как доминировали, так и доминируют изданные огромными тиражами воспоминания и публикации тех, кто аж с 30 апреля 1945 г . прославился в качестве несгибаемых творцов и защитников этих самых «неточностей».

Да и со специалистами-историками оказалось не все так просто. Ведь они у нас в лучшем случае лишь изучают и устанавливают историческую правду. А утверждают ее в качестве общественного достояния по-прежнему в Кремле, министерствах и ведомствах. Сколько сил и времени потребовалось непобедимому солдату 1941 года Иванову, чтобы уже в новом, XXI веке подвиг разведчиков группы Макова наконец-то нашел отражение в современной музейной экспозиции? И это уже после изданной Воениздатом в 1979 г . «Истории мировой войны 1939—1945 годов» и публикации 1990 г . в «Правде». Разве прорвало бы это глухую оборону музейного начальства – всех этих бесконечных «не имеем основания» и «откуда это вы взяли?», если бы не вынужденное «добро» от Генштаба?!