— Девочка моя, ты устала, может быть, хочешь поспать?

— Нет, мам, хочу на пляж.

Я в голубом танкини на бретельке потягиваю диетическую колу, глядя на Атлантический океан и вспоминая, что еще вчера разглядывала Тихий. Мама сидит рядом в огромной шляпе с мягкими широкими полями и в круглых черных очках. Мы на пляже Тайби-айлэнд-бич в трех кварталах от дома. Мама держит меня за руку. Солнце как рукой сняло усталость, и теперь мне тепло, легко и комфортно. Впервые за долгое время напряжение отпускает.

— А теперь расскажи мне о парне, из-за которого ты сама не своя.

«Сама не своя!» Откуда она знает? И что я могу рассказать? Меня сдерживает поправка о неразглашении, но и без нее я не решусь поведать ей подробности наших отношений с Кристианом. Я бледнею.

— Ну? — Она сжимает мою руку.

— Его зовут Кристиан. Он невероятно красив и богат, слишком богат. А еще он очень сложный человек и очень непостоянный.

Я невероятно горжусь собой, что сумела так кратно и точно описать Кристиана. Поворачиваюсь к маме и встречаю пристальный взгляд ее ясных голубых глаз.

— Сложный и непостоянный — тут неплохо бы поподробнее.

О нет…

— Я не успеваю уследить за сменой его настроений. В детстве ему досталось, поэтому он очень закрытый человек.

— Он тебе нравится?

— Больше, чем нравится.

— Правда?

— Да, мам.

— Мужчины не такие уж сложные создания, милая. Они просты и предсказуемы. Обычно говорят то, что думают, а мы тратим часы, чтобы проникнуть в тайный смысл их слов. На твоем месте я воспринимала бы его проще.

Я удивленно смотрю на нее. А совет неплох! Не возносить Кристиана на пьедестал, воспринимать его таким, как есть. Я вспоминаю его слова:

Я не хочу тебя потерять…

Ты околдовала меня…

Ты владеешь мною…

Я тоже буду скучать… сильнее, чем ты думаешь…

Я смотрю на маму. Четвертый брак. Возможно, к ее мнению о мужчинах и впрямь стоит прислушаться.

— Большинство мужчин легко выходят из себя. Взять, к примеру, твоего отца…

Ее глаза теплеют, в них мелькает грусть. Мой настоящий отец, которого я не знала, — морской пехотинец, погибший на учениях. Возможно, всю жизнь мама искала мужчину, похожего на него? Возможно, она, наконец, обрела его в Бобе? Увы, не в Рэе.

— Я привыкла думать, что у него был сложный характер, но, оглядываясь назад, понимаю, что он был просто слишком увлечен службой и тем, чтобы обеспечить нам достойную жизнь. — Она вздыхает. — Он был таким молодым, мы оба. Может быть, в этом все дело.

Хм… Кристиан уже не юноша. Я широко улыбаюсь ей. Вспоминая об отце, она всегда становится сентиментальной, но, кажется, не осуждает Кристиана.

— Боб приглашает нас на ужин. В гольф-клуб.

— Не может быть! Боб уже играет? — недоверчиво усмехаюсь я.

— И не говори, — вздыхает мама, закатывая глаза.

После легкого ленча мы возвращаемся домой, я распаковываю рюкзак. Мама удаляется, чтобы отлить пару свечей, или как там она их изготавливает, Боб на работе, и у меня есть время подремать. Я открываю «мак». В Джорджии два часа дня, одиннадцать — в Сиэтле. Интересно, Кристиан ответил на мое письмо? Я нервно запускаю почтовую программу.

От кого: Кристиан Грей

Тема: Наконец-то!

Дата: 31 мая 2011 07:30

Кому: Анастейша Стил

Анастейша! Меня злит, что ты открываешься, только когда мы далеко друг от друга. Что мешает тебе быть такой же прямодушной и искренней, когда ты рядом со мной? Да, я богат. Привыкай. Почему я не могу на тебя тратиться? Ради бога, мы признались твоему отцу, что я — твой бойфренд! Разве бойфренды ведут себя иначе? Как доминант, я жду, что ты безропотно примешь все, что я тебе дам. Кстати, не забудь рассказать про меня своей матери.

Я обескуражен твоим замечанием, что ты чувствуешь себя проституткой. И пусть ты не пишешь об этом прямо, я понял намек. Не знаю, что я должен сделать или сказать, чтобы разубедить тебя. Я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. Я тружусь не покладая рук и имею право распоряжаться своими деньгами, как мне вздумается. Я могу исполнить все твои сокровенные желания, Анастейша, и я хочу их исполнить. Назови это справедливым перераспределением богатства. Знай, мне в голову не приходит считать тебя проституткой, а твое самоуничижение невыносимо. Для такой яркой, умной и красивой молодой женщины у тебя удивительно низкая самооценка, и я подумываю о том, чтобы записать тебя на прием к доктору Флинну.

Прости, что испугал тебя. Я сам себе отвратителен. Ты и впрямь решила, что полетишь в грузовом отсеке? Бога ради, я ведь предложил тебе свой личный самолет! Прости, шутка не удалась. Впрочем, не стану скрывать, мысль о тебе, связанной и с кляпом во рту, невероятно возбуждает меня (и это не шутка). Обойдемся без ящика, он мне не нужен. Я знаю, тебя пугает удушье, мы уже обсуждали это, и я никогда не стану прибегать к нему без твоего разрешения. Ты не понимаешь главного — в отношениях доминанта и сабы именно саба обладает властью. Повторяю, именно ты обладаешь всей полнотой власти, не я. В сарае для лодок ты сказала «нет». Если ты говоришь «нет», я не могу к тебе прикоснуться — именно поэтому мы заключаем контракт. Если какая-то из наших игр придется тебе не по нраву, мы пересмотрим его. Это зависит только от тебя. И если тебе не нравится связывание и удушение — так тому и быть.

Я хочу разделить с тобой свой мир. Хочу, как никогда не хотел. Я восхищаюсь тобой. Мне кажется невероятным, что такая неискушенная девушка не боится экспериментов. Ты не представляешь, как это важно для меня. Я много раз повторял, ты околдовала меня. Я не хочу тебя потерять. Меня волнует, что ты готова преодолеть три тысячи миль, потому что в моем присутствии ты лишаешься воли. Со мной происходит то же самое. Когда ты рядом, я теряю голову.

Я понимаю твои страхи и постараюсь держаться от тебя подальше, сколько смогу. Если бы я знал, как ты неопытна, ни за что не стал бы преследовать — и все же только тебе удалось укротить меня. Взять, к примеру, твое письмо: я читал и перечитывал его, пытаясь понять твои чувства. Тебя смущает срок в три месяца? Хочешь продлить его до полугода, года? Тебе решать. Какой срок тебя устроит? Только скажи.

Я понимаю, тебе трудно мне доверять. Мне лишь предстоит завоевать твое доверие, но ты не должна закрываться, ты должна помочь мне. Ты держалась независимо, однако твое письмо показало, что твоя уверенность — напускная. Нам предстоит еще многое узнать друг о друге, и без твоей помощи я не сумею понять тебя. Будь со мною честной, Анастейша, и вместе мы преодолеем все трудности.

Ты беспокоишься, что не рождена сабой. Наверное, ты права, а значит, ты будешь играть эту роль лишь в игровой комнате. Только там тебе придется подчиняться моей власти и делать то, что я велю. Назовем это особыми условиями. И о каких синяках ты говоришь? Я — за нежную розоватость. За пределами игровой комнаты ты вольна вести себя дерзко. Это ново и необычно, и пусть так остается.