– Чудо! – воскликнула Анна.

– Ну да, отказавшись от мысли о Божьей каре, о которой все подумали, решив, что он мертв, – ответил Иннико, улыбаясь, – мы сразу же посчитали это чудом, когда обнаружили, что понтифик жив. А сейчас все твердят, что это было предупреждение Господне.

– Святой отец переживал смерть Хуана Борджиа, считая ее знаком Провидения, – пробормотал Жоан.

– О котором благополучно забыл, – уточнила Анна.

– Я не счел бы удивительным, если бы это было предупреждение, у меня нехорошее предчувствие. – Неожиданно тон маркиза приобрел оттенок конфиденциальности и таинственности.

Жоан судорожно сглотнул – у него тоже было предчувствие чего-то нехорошего. Анна смеялась, когда он говорил ей, что предчувствует опасность, и просил жену отдалиться от ее подруг Санчи и Лукреции. В эти моменты она спрашивала, не передали ли ему флорентийские монахи дар предвидения. Но книжная лавка была центром, где встречались разные политические группировки, люди обменивались новостями, имели место конфиденциальные разговоры, которые на самом деле были не настолько конфиденциальными, как думали сами их участники. Паоло, даже не будучи таким проворным, как Никколо, прекрасно знал, каким образом добыть информацию, которую впоследствии передавал Жоану. Со своей стороны, Иннико д’Авалос также обладал исключительной информацией о совершавшихся событиях даже раньше, чем они, собственно, и свершались, – не только в силу своего привилегированного положения в политических кругах Неаполя, но и по причине оказываемой им поддержки деятелям культуры и широкому кругу друзей, среди которых находились Жоан и Анна.

– Что вас беспокоит? – спросил Жоан, чтобы убедиться в том, что их опасения совпадают.

– Как я понимаю, у вас очень близкие отношения с племянниками моего короля – Санчей и Альфонсо Арагонскими.

– Да, это верно, – подтвердила Анна. – Лукреция Борджиа и Санча – мои подруги, а Альфонсо является частым гостем в книжной лавке.

– Боюсь, что скоро его убьют, – сообщил Иннико. – Я имел честь быть одним из его наставников, и он значительное время проводил на моем острове. Этому молодому человеку только девятнадцать лет, но он прекрасно обучен управляться с оружием, а рассказы о рыцарских подвигах настолько нравятся ему, что желание превратиться в безукоризненного рыцаря стало одним из главных в его жизни. Думаю, что все это не идет Альфонсо на пользу, и волнуюсь за его будущее, ибо неизвестно, что уготовано ему в полном интриг ватиканском дворе.

– Не тревожьтесь, – Анна улыбкой старалась успокоить его, – Альфонсо сделал счастливой Лукрецию – никогда раньше она такой не была. И все говорят о том, насколько счастлив Папа, играя с внуком, и как он внимателен к Альфонсо. И Папа, и Цезарь обожают Лукрецию и знают, что она без памяти любит герцога Бишелье. Ничего плохого с Альфонсо Арагонским не случится.

– Я совсем другого мнения, – сказал Жоан. – Думаю, что ему грозит опасность. Поскольку он ведет себя вызывающе с Цезарем, а также превратился в помеху для политиков Франции и Ватикана.

– Он под защитой Папы, – стояла на своем Анна.

– Возможно, но его положение очень уязвимо, – объяснил ей Иннико. – Стратегия Папы заключается в том, чтобы связать узами брака своих младших детей с самыми влиятельными и знатными неаполитанскими семьями, а Цезаря – с Шарлоттой, первенцем неаполитанского короля, сделав таким образом своего сына наследником неаполитанского трона. Неаполь и папский престол, совместно подчинив себе непокорную знать, завладели бы половиной полуострова и одновременно располагали бы необходимой военной силой, чтобы завоевать оставшуюся часть Италии. Но, как вы знаете, Шарлотта категорически отказалась выходить замуж за Цезаря, и злые языки поговаривают, будто король Неаполя заявил, что не отдаст свое первородное дитя за сына священника. Так это или нет, но подобные слухи оскорбляют как Папу, так и Цезаря.

– Кроме того, получив отказ, Цезарь женился на французской принцессе и сейчас является союзником Франции, – продолжил Жоан. – Альфонсо уже не нужен клану Борджиа и сильно мешает им. Он превратился во врага, внедренного в Ватикан.

– Боюсь, что время, отпущенное арагонской династии Неаполя, заканчивается, – заявил маркиз торжественно.

Фраза вызвала озноб у Жоана. Это были те же слова, которые д’Авалос произнес, предрекая конец Савонаролы.

– Почему? – спросил книготорговец.

– Потому что ходят слухи, что Испания и Франция тайно договариваются о разделе королевства, – сказал Иннико, понизив голос. – И если это произойдет, Папа уже не станет защищать Неаполь, как во время прошлого французского нашествия. Как раз наоборот, Цезарь окажет помощь французам.

– Вы ошибаетесь, недооценивая угрозу, Анна, – сказал Жоан, глядя на жену. – Положение Альфонсо Арагонского незавидно. Также в опасности его сестра Санча. И может быть, это коснется и вас, если вы по-прежнему будете поддерживать с ними слишком близкие отношения.

71

В ту среду утро выдалось очень жарким. Было очевидно, что наступает один из тех липких летних дней, когда над Тибром поднимаются миазмы и разносятся по всему Риму. Город по-прежнему был переполнен пилигримами, количество которых превышало количество спальных мест не только на постоялых дворах, но и в монастырях, больницах и даже в частных домах, которые были согласны принять их на постой. Теплое время года позволяло паломникам спать прямо на улицах, поэтому скопление огромного количества народа на небольшой площади и их испражнения были причиной зловония и создавали проблемы для здоровья. Все боялись чумы.

Микель Корелья появился в лавке, когда еще не наступила дикая дневная жара.

– Как идет борьба с бандитизмом? – спросил его Жоан.

– Это просто ужас. Похоже, что проходимцы из всей Европы собрались в Риме, чтобы Папа отпустил им грехи. А прежде чем получить индульгенцию, они решают обеспечить себе безбедное существование на целый год вперед и таким образом воздерживаться от греха в течение какого-то времени. Как будто нам своих воров в этом городе не хватает.

– Паломники представляют собой легкую жертву.

– И паломники, и те, кто ими не является, – ответил Микель раздраженно. – Прошлой ночью напали на посла Франции и тяжело ранили двух его спутников на территории клана Колонна. Насколько ты можешь себе представить, это последнее, чего бы хотел Цезарь. Каких только мошенников не встретишь! На днях мы арестовали врача госпиталя на Летране, который травил больных, чтобы завладеть их имуществом.

– Вид на входные ворота в Ватикан, расположенные за зубцами стены замка Сант-Анджело, на которых висят тела повешенных, вызывает дрожь, – сказал Жоан. – Это абсолютно ужасающее зрелище.

– Это предупреждение, которое мало помогает, – объяснил дон Микелетто. – И поверь мне, все те, что висят там, – это свежак, они не более нескольких часов как мертвы. При такой жаре трупы тут же разлагаются. Каждый день мы ловим как минимум двадцать прохиндеев. Самое обидное, что многие из них не были преступниками у себя на родине, а всего лишь несчастными верующими, которым вдруг взбрело в голову стать паломниками и которые добрались до Рима, веря в божественное Провидение. Большая часть тех, кто не погибает по пути, оказывается в Риме без гроша; они голодают и в конце концов начинают воровать.