одного из его компьютеров. Мне просто нужно знать, с какого именно. Потребуются дни, чтобы удалить это.

— Хорошо, тогда мы подождем…

Она снова покачала головой и указала на тикающие часы.

— Он планирует обнародовать всю эту информацию в ближайшие двадцать четыре часа.

— Это самоубийство!

Пока мы смотрели друг на друга, не зная, что сказать, раздался звонок у наших ворот, и когда Мел переключила на канал службы безопасности, я увидел его стоящим снаружи с сигарой в одной руке и тростью в другой. На нем был его самый лучший костюм.

— Авиан, — сказал я по внутренней связи.

— Хорошо, что ты проснулся, — сказал он, глядя в камеру. — Открой дверь, чтобы мы могли умереть все вместе.

Именно тогда меня осенило. Здесь мы притворялись террористами, прекрасно зная, что никогда не взорвали бы себя, чтобы добраться до Авиана. Однако он сделал прямо противоположное этому. Он знал, что не сможет победить нас, поэтому тащил нас всех за собой. Он собирался разоблачить нас всех.

Он был террористом-смертником.

ГЛАВА 32

«Если ты не выследишь его и не убьешь, он выследит тебя и убьет».

— Фланнери О'Коннор

ЛИАМ

— Итак, позвольте мне прояснить, он просто вошел сюда и сказал, что хочет умереть? — Спросил Нил, когда мы с Мел уставились на привязанного Авиана из-за одностороннего зеркала.

Комната, в которой он находился, была меньше, чем комнаты, которые были у нас дома. Однако наш дом в Вашингтоне не был спроектирован с учетом тех же функций. Это была обычная серая комната без розеток и естественного освещения. Там была только одна дверь и стеклянная панель, которая позволяла нам заглядывать внутрь. Эта импровизированная тюрьма была единственной системой безопасности, в которую мы вложили средства в этом доме. Но она бы выполнила свою работу.

Он не сопротивлялся. Он сидел так удобно, как только мог сидеть человек, привязанный, почти голый, к стулу. На нем было только нижнее белье и тугая повязка вокруг коленной чашечки. Через нее уже начала сочиться кровь. Очевидно, он не побеспокоился о том, чтобы вызвать врача…однако он не выглядел страдающим. Что было странно, учитывая, что и Деклан, и Нил выбили из него все дерьмо, прежде чем притащить сюда его задницу. У него была разбита губа, под глазом синяк, а на руках, шее и лице было несколько порезов.

— Кто-нибудь еще думает, что это безумие? — Нил продолжил. — Это не может быть последним шагом этого парня. Он бы не стал просто разрушать все, на создание чего потратил всю жизнь.

— Я согласен. Это через чур даже для него. Но я прохожу через все это, и все это — реально. Это наши настоящие банковские счета, даже оффшорные, наши торговые партнеры, заводы; он хотел, чтобы мы увидели, что он все это знал. И у нас осталось двадцать два часа, прежде чем это попадет во все ведущие вещательные сети мира, — отрезал Деклан, печатая что-то на экране своего компьютера. — У него даже есть имена и электронные адреса всех журналистов, которым он хочет передать эти документы, выстроенные в очередь и готовые к отправке.

Доказывает, что он даже хотел контролировать свое собственное падение.

Я взглянул на Мел и обнаружил, что она пристально смотрит на Авиана. Я не мог не задаться вопросом, думала ли она о том же, о чем и я. Как быстро мы могли бы обогнать его? Могли бы мы сравнять счет? Нам пришлось бы убегать не только от нашей жизни, но нам также пришлось бы изменить наши лица. Мы были бы на вершине списка для ФБР, ЦРУ и любой другой чертовой аббревиатуры. Мы были бы самыми разыскиваемыми людьми в мире. Как мы могли бы спрятать Итана? Его лицо было бы во всех средствах массовой информации, как и наше. Они заморозили бы все наши активы и свернули бы наши операции, как законные, так и незаконные. Чем больше я думал о бегстве, тем менее вероятным оно казалось вариантом. Что оставляло нам два выбора: остаться и победить или остаться и умереть — потому что они не смогли бы взять нас живыми.

— Тебе следует поговорить с ним, — сказал я ей. Потому что, если я поговорю, часть разговора была бы пропущена и сразу же началось бы битье по лицу.

Она повернулась к Нилу.

— Привези Монте сюда как можно быстрее, он в реабилитационном центре.

Он кивнул и поспешил из комнаты.

— Я сейчас вернусь, — сказала Мел нам обоим, выходя.

Какого хрена? У нас не было на это времени!

— Я что, единственный, кто знает о часах судного дня, которые тикают прямо сейчас?! — Спросил Деклан, хлопнув ладонями по столу. — Мы не сможем взломать это. Должен ли я позвать Феделя и попросить семью встретить нас? Мы должны сейчас разобраться во всем этом.

— Мы не убегаем, — сказал я ему, когда Мел вернулась с бутылкой виски, аптечкой первой помощи и небольшой спортивной сумкой.

Она ничего не сказала ни одному из нас, прежде чем направилась в комнату и закрыла дверь ногой.

— Лиам…

— Деклан, я, блядь, не буду повторять тебе снова. Мы не убегаем. Заткнись. Сядь и жди. Он хочет снова сбить нас с толку, а ты позволяешь ему морочить тебе голову. Теперь сосредоточься! — Я накричал на него, хотя, честно говоря, разговаривал сам с собой.

Сосредоточившись на ней, я наблюдал, как она сняла его повязку и обнажила плоть, кость, кровь и кожу на колене. Она взяла виски и вылила его на рану, его нога дернулась, но он не закричал и даже не вздрогнул, если уж на то пошло. Заметив, она бросила на меня быстрый взгляд, прежде чем взяла новую повязку и обернула ее вокруг его колена. Если он не отреагирует на это, то пытками вытянуть из него информацию будет невозможно. На самом деле, он хотел бы, чтобы мы тратили на него еще больше нашего времени, пока часы продолжают тикать.

Закончив, она схватила бутылочку ибупрофена из своей аптечки, запрокинула его голову назад и ущипнула под челюстью, чтобы