Изот открыл рот, а я смело шагнула в теплое белое, пахнущее персиками варево и, ткнув пальцем, попробовала кашу.

— Замечательно, совсем как в детстве.

— Это твоя работа? — заорал Изот.

— Почему это моя? — немного пошатываясь, возразила я. — Это горшочек. Ты меня голодом моришь, так хоть он меня накормит. — Я радостно махнула эпсам: — Налетайте, всем хватит. — Не удержалась в скользкой массе и хлопнулась на зад. Изот со свирепым выражением подтянул повыше сапоги и пошел ко мне. Я сидела в каше как пай-девочка, обхватив колени руками и блаженно прикрыв глаза: — Как хорошо, тепло…

Изот схватил меня за руки и потащил, сердито косясь на эпсов, которые вняли моему совету и, довольно порыкивая, пробовали кашу. Маг выволок меня на землю, махнул эпсам, и те стали вылезать из каши. Белая масса между тем расползалась, приближаясь к нам. Изот посмотрел на меня, измазанную и довольную, и хмуро потребовал прекратить безобразие. Я махнула рукой, обдав его липкими брызгами, и решительно заявила, что тогда нужно забрать горшочек. Маг посмотрел на кашу, которая уже хлюпала под его сапогами, и повелел немедленно забрать «этот чертов горшок». Я отправилась к горшочку, который стоял на пеньке, два эпса двинулись за мной. Большую часть пути я проделала на четвереньках, окончательно потеряв вид разумного существа, так как каша была скользкая и почему-то качалась, как палуба корабля во время шторма.

— Горшочек, не вари, — повелела я, погрозив пальцем, и обхватила горшочек двумя руками. Тот послушно перестал изрыгать варево.

Мы продолжили путь дальше. Я, с горшком в руках, грязная и липкая, то и дело падала, а потому собрала на себя пыль и сухую траву с тропки и окончательно превратилась в настоящее огородное пугало. Эпсы пытались взвалить меня на плечи, но я соскальзывала. Пока Изот крыл меня и горшок разными поносными словами, я экспериментировала с варевом, добившись того, что горшочек стал гнать замечательную сливовую брагу. После этого идти стало веселее.

Двое идущих рядом со мной эпсов стали свидетелями благополучно завершившегося эксперимента, и я разрешила им попробовать. Конвоиры отпили и закусили остатками каши с моего платья. Когда рассерженный маг обратил на нас внимание, я уже объяснилась в любви эпсам и они вместе со мной пытались сплясать польку-еньку. Изот ошарашено посмотрел на нас, заорал во все горло и, выдернув меня из теплой компании, закинул себе на плечо. Горшочек из моих рук ему забрать не удалось.

Я на некоторое время затихла, глядя на проплывающую внизу землю. Скоро молча висеть мне наскучило, и я затянула печальную песню про серенького козлика. Мои бывшие конвоиры с энтузиазмом поддержали мои берущие за душу завывания. Изот встряхнул меня, но я, клацнув зубами, стала петь дальше.

Я как раз добралась до особо грустного куплета, где козлика по частям ели голодные волки, когда перед нашим небольшим отрядом пролетел огненный столб и раздался злодейский смех. Изот от неожиданности уронил меня на землю, эпсы повыхватывали оружие. Я сделала большой глоток из горшочка, с кряхтеньем встала, вытащила у ближайшего эпса что-то похожее на большой нож или маленький меч, взмахнула им, едва не потеряв равновесие, и заорала:

— Выходи, змеюка!

Изот с усилием вытащил из моих пальцев рукоять оружия и удивленно спросил:

— Почему «змеюка»?

— Так это же Змей Горыныч, — объяснила я, не выпуская горшочек из другой руки. Изот застонал, схватился за голову, я помотала у него перед носом горшочком и предложила: — Может, выпьем и плюнем на этого гада?

Изот сердито оттолкнул мою руку. Я, решительно растолкав эпсов, пошла вперед, запнулась за корень и растянулась на земле, пропустив над головой очередную струю пламени. Кто-то из эпсов принял огненный удар на себя и с воем, дребезжа своим мечом, катался по земле, остальные испуганно жались к стволам. Изот чертыхался, он успел упасть на землю и держал меня за ногу, не давая двигаться дальше. Я плеснула ему в лицо брагой и выдернула ногу из его рук, пока он тряс головой.

Сначала в поле моего зрения появились огромные ноги с когтями, почему-то в количестве шести штук. В районе самых задних от меня конечностей мотался длинный шипастый хвост. По мере того как я вставала на ноги, мне удалось рассмотреть огромное брюхо и три Длинные шеи, уходившие, как мне показалось, прямо в небеса. С рассматриванием самих голов возникли проблемы — задирая голову, я почему-то теряла равновесие. В конце концов я все-таки упала, не выпустив горшочка из рук. Брага плеснула мне в лицо, я утерлась рукавом истерзанного, напоминающего половую тряпку платья и громко икнула, выражая восхищение таким большим, упитанным Змеем.

Головы наклонились, склоняясь то на один бок, то на другой и с любопытством рассматривая меня, втянули воздух ноздрями каждая размером с мою голову, сморщили носы и дыхнули дымом. Я закашлялась и замахала свободной рукой, разгоняя дымовую завесу. Изот что-то сдавленно просипел мне сзади, я отмахнулась и снова поднялась на ноги, пытаясь в качестве опоры использовать ухо одной из голов Змея. Змей Горыныч протестующее фыркнул и, плюнув огнем еще в одного эпса, басом спросил:

— Ты кто?

— Девица.

Головы переглянулись и захохотали, давясь дымом.

— Девица?! Такое чучело?!

Я, разозлившись, топнула ногой:

— Подумаешь, замаралась маленько! Сам-то тоже не красавец!

Эпсы даже шевелиться перестали, ожидая, что за такие крамольные речи меня, самое малое, поджарят.

— Мы — не красавец, мы — Змей Горыныч, — важно заявила правая голова. Змей переступил лапами и выпятил брюхо. Я попробовала повторить его движения и так же важно выпятила живот:

— А мы — красна девица. — Тут меня вдруг одолела икота и я отпила из горшочка.

— А что мы делаем с девицами? — громким шепотом поинтересовалась у товарок средняя голова. Левая, хитро подмигивая, прошептала что-то ей в ухо. Средняя покраснела и задумчиво оглядела меня с ног до головы.

— Дуры! — рявкнула правая, видимо, самая серьезная. — Мы их похищаем!

— Да-а-а… — недоверчиво протянула средняя. — Ну ладно, я тебя похищаю. — Змей шагнул ко мне.

Я посмотрела на его шесть лап:

— Слушай, а ты в ногах не путаешься? Ты с какой начинаешь идти?

Змей заглянул себе под брюхо, задумался, махнул хвостом, начисто срезав несколько сосенок, и уселся на зад.

— А с какой ноги мы шагаем? — громким шепотом спросила средняя голова. Две другие молчали.

Я протянула Змею горшочек:

— Давай выпьем?

Змей заглянул в горшочек, принюхался:

— Ой, нет, от слив меня пучит, — пожаловалась средняя голова. Я поднесла горшочек ко рту и дала ему новые указания.

— А от яблок у меня прыщики, — сообщила левая. Я ругнулась, подумала и снова пошептала.

— И вообще от браги их так развозит, что мне приходится их на себе домой волочь! — недовольно проговорила правая голова. Я попробовала представить этот процесс, но не получилось. А Змей тем временем продолжал: