Особенно забавно было наблюдать смену эмоций на лице церемониймейстера. Раздражение, что кто-то посмел нарушить распорядок, почти сразу же сменилось растерянным ужасом, когда он осознал, кто именно совершил святотатственный проступок.

— Ваше Величество…

— Пусть уйдут все, кроме инспектора Грин! — приказала королева. — Немедленно.

По залу прокатилась волна — словно сказочный чародей взмахнул жезлом, вдыхая жизнь в каменных истуканов. Куклы сходили со своих мест, направляясь к дверям… одним из последних зал покинул Кард, едва не просверливший мне дыру в хамоне своими тревожными взглядами. Наконец двери закрылись — и в наступившей тишине я услышала, как Ее Величество Королева Арании-и-еще-на-полстраницы-титулов громко вздохнула.

— Мне за это влетит! — жалобно сказала она. — Лорд-канцер, великий камергер, дядюшка Гилби, сэр Невилл, все они в один голос будут повторять, что я поступила опрометчиво, скомпрометировала, поставила под угрозу… но я, — виновато закончила королева, — не смогла удержаться. Мне так хотелось поговорить с вами…

— Со мной?! — изумилась я.

— Конечно! — кажется, в ответе королевы прозвучало ничуть не меньшее удивление. — Только… здесь так душно… и это платье. Сейчас, подождите немного.

С этими словами Ее Величество изволили подобрать края своего платья-сокровищницы и звонко процокать каблучками к портьере за тронным креслом. Градусник моего изумления резво скакнул вверх на полдюжины делений… и окончательно сломался, когда из-за тяжелой ткани выпорхнула юная девушка в простом, легком, возмутительно коротком платьице и соломенной шляпке с широкими полями.

— Идемте, — поманила она, — здесь лестница на балкон. Вы любите смотреть на закат?

— Да, Ваше Величество, но…

— Называйте меня «Та», — отчего-то смутившись, предложила королева. — У нас не так много времени, а если вы будете каждый раз пытаться выговорить все эти длинные титулы… просто «Та». Это придумал дедушка, он даже «Анриетта» ленился лишний раз выговаривать.

— Если так, Та, — попыталась я включиться в игру, — то и меня можно называть просто Фейри.

— С удовольствием, — рассмеялась Ее Величество. — Ну, пойдем…

Вид с балкона и в самом деле был хорош — на большую часть парка и темную полосу леса за ним. Но меня куда больше интересовали не красоты природы, а девушка рядом. Анриетта, упершись руками в парапет, повисла, болтая ногами и подставив лицо прохладному ветерку.

— Фейри… знаешь, что за этим лесом?

— Кажется, поля, — неуверенно сказала я, — затем железная дорога и холмы.

— А еще, — с печально-мечтательной интонацией добавила королева, — там — свобода! Если бы у меня были крылья, — она раскинула руки, позволив широким рукавам затрепетать на ветру, — я могла бы подняться в небо и лететь, лететь, лететь. До самого края земли. Но, — Анриетта опустила руки, — моя золотая клетка слишком прочна. Тебе повезло больше. Сэр Невилл написал доклад о твоих подвигах… я читала, словно захватывающий роман.

— Сэр Невилл сильно преувеличил, — возразила я. — Большую часть времени я таскалась хвостиком за полковником Кардом или лейтенантом О#39;Шиннахом. А сегодня и вовсе чуть не испортила весь план арквена Керуана.

— Все равно, — отмахнулась королева. — Ты рисковала жизнью… поэтому я и решила тоже проявить немножко храбрости. Чтобы поблагодарить — от себя. Там, внизу, — кивнула она в сторону лесенки, — состоялась подобающая церемония от королевы… кстати. — Та ткнула пальчиком в футляр у меня в руках, — как вы называете этот орден?

— Большая еловая шишка, — вырвалось у меня прежде, чем я успела придумать более почтительное именование одной из высших аранийских наград.

— Очень метко, — улыбнулась Анриетта. — Спрячешь в самый дальний и пыльный угол, верно? Не подумай, я не обижусь — эту шишку подарил трон, символ. А я, — она подошла вплотную ко мне, взяла за руку. Прикосновение оказалось неожиданно гладким и прохладным, словно на ладонях королевы были надеты невидимые шелковые перчатки, — могу лишь сказать спасибо, Фейри.

— Я не заслужила, Ваше… Та, — быстро исправилась я, — дело в том… ведь я спасала как раз символ. Просто не знала… не думала, что за ним скрыт живой человек.

— Об этом почти никто не думает… и не знает, — Анриетта отвернулась, пряча влажный блеск в уголках глаз. — Я понимаю, но… прости. Так хочется поговорить, а времени нет. Клетка давит. Через двадцать минут должна быть на праздничном концерте. Лорд-канцлер сказал, что это нужно сделать обязательно, показать, что заговор не поколебал привычный порядок. Еще раз спасибо и…

— До свидания, — твердо сказала я. — До свидания, Та.

* * *

Мы прошли выход из парка и начали спускаться по лестнице, как вдруг меня словно резко ухватили за локоть, заставив обернуться назад. Мраморные, с прожилками, перила, на них в широких глиняных вазах желто-красное буйство бархатцев с цинниями, четверка гвардейцев в бело-черных мундирах по-прежнему мрачно и угрюмо взирает на мир из-под обреза крылатых касок. Привратник тоже на месте, как раз с легким поклоном возвращает розовый картон пригласительного билета очередной паре счастливцев: почтенному седому джентльмену, трогательно-нежно поддерживающему совсем еще юную девушку с округлившимся — седьмой или даже восьмой месяц — животиком. В чем же дело?

Ноги тем временем решили не дожидаться приказов от головы и, развернув тело, понесли вверх по ступенькам.

— Инспектор? — ткнулся в спину встревоженный окрик полковника. — В чем дело?

Я услышала, но не среагировала, целиком поглощенная попытками распутать клубок собственных неясных ощущений. Гвардейцы… стоят, как и положено, привратник удивленно воззрился на меня, но не сделал попытки остановить. Миновав арку, я сделала несколько шагов, вдохнула…

Пахло лекарствами. Точно, именно эти запахи я почувствовала, когда мы с Кардом выходили… но почему они заставили меня обернуться? Многие беременные пахнут как филиал аптеки… словно подтверждая мои мысли, девушка обернулась, продемонстрировав анемично-бледное личико, чересчур белое даже на фоне «жемчужного» атласа платья. Бедняжка… не стоило ей сюда являться! А она еще старается улыбаться, только вот улыбка выглядит неестественной, чересчур уж благостной. Дура! Идиотка! Лекарствами ей запахло! Конечно же, эта несчастная будет улыбаться — когда настойка опия у нее едва из ушей не сочится.

Как только я осознала это, как спохватившийся нос «отфильтровал» запах дурмана и наконец-то четко выделил аромат, заставивший меня броситься назад.

— Добрый вечер, командор.

Почтенный седовласый джентльмен в кремовом сюртуке, совершенно не похожем на флотский мундир, выпустил руку своей спутницы и медленно развернулся ко мне. Наверное, он в тот миг еще надеялся на что-то — дурацкую случайность, ошибку, ведь работа гримера была воистину безупречна. Над лицом заговорщика поработал истинный гений, даже я на миг усомнилась, но запах духов невозможно спутать. Должно быть, у командора просто не нашлось других под рукой… и я узнала.