Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герцог отвесил поклон.
— Я принес из Урсала великие новости, аббат Гленденхук, — сказал он. — И печальные, и славные.
— О том, что король Дануб мертв, а молодой Эйдриан захватил трон, — откликнулся аббат.
— Я так и думал, что молва опередит меня.
— Так и произошло.
— И тем не менее над стенами твоего монастыря поднят старый флаг, — заметил герцог. — Думаю, другим вы просто не располагаете; ничего страшного, мы принесли вам новый штандарт.
— Мы в нем не нуждаемся, — ответил настоятель Сент-Гвендолин. Сквозь металлическую сетку шлема, украшенного плюмажем, он разглядел кривую улыбку, исказившую губы герцога. — Мы подняли флаг Хонсе-Бира, флаг принца Мидалиса. Ведь именно он должен, согласно списку наследников короля Дануба, занимать ныне трон.
— Дела государства не должны тебя заботить, любезный аббат, — ответил Калас, и в его голосе не было слышно раздражения или гнева. — Трону Урсала, а не абеликанской церкви решать, как должен выглядеть флаг королевства.
— Согласен. И все же именно в данном конкретном случае церковь Абеля не может промолчать, поскольку то, чем сопровождалось возвышение Эйдриана, имеет отношение не только к государству. Мы знаем, кто его союзники, герцог Калас… Однако не довольно ли перекрикиваться на расстоянии?
Отойдя от края стены, Гленденхук окликнул стражу, и ворота Сент-Гвендолин со скрипом распахнулись.
— Можете входить, но только для ведения переговоров.
Герцог и его свита, миновав ворота, остановились посреди небольшого внутреннего двора аббатства.
— Ты поступил мудро, открыв ворота, — сказал Калас Гленденхуку и сестре Треизе, когда спустя некоторое время в сопровождении одного из рыцарей встретился с ними в личных покоях аббата. — Некоторые монастыри проявили упрямство, не желая признавать короля Эйдриана. Пришлось навести там порядок.
— Я вижу, что сердце герцога Каласа возрадовалось этому, — заметил настоятель Сент-Гвендолин.
Калас бросил на него угрожающий взгляд.
— Впрочем, сейчас не время обмениваться колкостями. Мы знаем, зачем ты здесь, а ты знаешь, почему над нашим аббатством развеваются именно такие флаги. И еще нам известно, как сильна твоя ненависть к церкви Абеля. Так же как и происхождение этой ненависти. Поверь, вот уже много лет смерть королевы Вивианы тяжким грузом давит на плечи каждого монаха абеликанского ордена.
Аббат Гленденхук понимал, что таким прямым заявлением задевает в собеседнике болезненный нерв. Мало что повлияло на характер герцога Таргона Брея Каласа в такой степени, как смерть Вивианы, первой супруги Дануба. Когда она заболела, аббат Джеховит, тогдашний настоятель Сент-Хонса, сделал все возможное, чтобы спасти королеву. Но, увы, он приступил к исцелению слишком поздно. Эта утрата, несомненно причинившая боль королю Данубу, еще сильнее ранила герцога Каласа, питавшего к Вивиане нежные чувства, оставив незаживающий шрам в его сердце. На протяжении двух десятков лет, прошедших с кончины Вивианы, герцог Калас предпринимал неустанные нападки на церковь Абеля — в основном из-за того, кто и как правит в Палмарисе, но и вообще по любому поводу, включая даже такую вещь, как паломничество к горе Аида. Не желающий успокоиться герцог был причиной многих жарких дискуссий в Санта-Мер-Абель в годы, когда Гленденхук служил там под началом отца-настоятеля Маркворта, чье место впоследствии занял Агронгерр, а после него — Фио Бурэй.
— Королева Вивиана — не тема для обсуждений, — ответил герцог Калас сквозь стиснутые зубы.
— В самом деле? — сказал аббат Гленденхук, внимательно вглядываясь в исказившееся лицо герцога.
Он хотел попытаться переубедить Каласа, но отнюдь не злить его.
— Моя задача — рассказать людям о короле Эйдриане, и ничего более, — продолжал герцог. — Хотя, разумеется, его противники будут уничтожены, кто бы они ни были — деревенские жители, дворяне или священнослужители. Ваши аббатства самим существованием обязаны великодушию трона Хонсе-Бира. Не забывай об этом.
— Трон уже давным-давно понял, как велико миротворческое влияние церкви. Только совместными усилиями можно сохранить мощь государства, — вмешалась в разговор сестра Треиза. — Это сотрудничество выгодно обеим сторонам.
— Значит, подняв флаг короля Эйдриана и признав его властелином…
— У нас один властелин — Бог, — решительно перебила герцога Треиза.
Герцог Калас устремил на сестру пристальный взгляд. Потом, однако, выражение его лица смягчилось, и он кивнул в знак уважения.
— Это ваше право. — Он учтиво поклонился. — Позвольте мне, однако, обозначить свою позицию. Над аббатством должен развеваться и светский флаг, не так ли? Подняв над его стенами флаг Эйдриана и признав его законным королем Хонсе-Бира, вы можете ничего не опасаться и рассматривать мое появление здесь лишь как повод для празднества.
— Новый король, приказы которого ты столь ревностно выполняешь, затруднил нам принятие такого решения, — сказал аббат Гленденхук, — поскольку он вторгается в области, выходящие за пределы управления государством.
— Священнослужители церкви Абеля сами обратились к нему, — сказал герцог Калас. — Аббат Олин одним из первых понял правомерность притязаний Эйдриана и признал его королем.
— Как и Маркало Де'Уннеро, — вставила сестра Треиза.
— Его, отлученного от церкви, священнослужителем уж никак не назовешь, — добавил настоятель Сент-Гвендолин.
Герцог Калас усмехнулся.
— Все это меня не касается, — сказал он. — Хотя, можете мне поверить, Маркало Де'Уннеро без разговоров прикончил бы вас на месте, увидев поднятые над монастырем флаги.
— Ну так сообщи ему об этом, — с вызовом ответила Треиза.
Услышав эти слова, герцог Калас и аббат Гленденхук широко распахнули глаза, а сопровождающий герцога гвардеец тяжело задышал. Треиза, однако, не обратила на это внимания.
— Возможно ли, чтобы такой благородный человек, как герцог Таргон Брей Калас, друг короля Дануба, был заодно с этим безумным псом Де'Уннеро? Неужели ты предал того, кто столько лет был твоим другом? Неужели верность гвардейцев Бригады Непобедимых такая ненадежная вещь?
— Посоветуй сестре быть поосторожнее в выражениях, — предостерег Гленденхука Калас.
— Я готов повторить каждое ее слово, — отозвался настоятель Сент-Гвендолин.
Герцог, казалось, ошеломленный такой дерзостью, готов был вот-вот наброситься на него. Тем не менее Гленденхук бестрепетно подхватил знамя из рук непреклонной сестры.
— Аббат Олин по доброй воле отверг святого Абеля и церковь, носящую его имя. Полагаю, совсем скоро он будет смещен с должности в Сент-Бондабрис.
— Большинство братьев, посвятивших себя служению церкви, предпочтут, чтобы он, а не твой друг Бурэй возглавил абеликанский орден.