На новое местожительство в Эдап Энанге горцев вывозили огромными вертолётами «Чинук», длина которых 40 футов. Каждому позволялось вывозить столько, сколько он мог унести.

Мы привязывали свиней и коз к шестам и тоже вывозили их вертолётами. Однако из нескольких деревень проще было эвакуировать живность на грузовиках, особенно рогатый скот.

Каждая деревня насчитывала от 50 до 75 человек, иногда меньше. Их дома представляли собой примитивные соломенные хижины на сваях.

Горцы — кочевой народ, но в основном занимаются земледелием; это мирные люди, они понятия не имеют о войне, да им и всё равно. Они просто хотели, чтобы их оставили в покое.

Когда им говорили, что надо уезжать, новость, понятное дело, потрясала их до глубины души. Даже детские губы кривились от плача, когда до их сознания доходила дурная весть.

Монтаньяры сродни индонезийцам, полинезийцам и малазийцам, у них круглые глаза, скуластые лица и очень тёмная кожа. Мужчины выше вьетнамцев, очень уродливы по западным меркам, молчаливы, ходят босиком и носят только набедренную повязку.

Женщины тоже черны и непривлекательны. Вокруг бёдер они оборачивают кусок полотна, который доходит им до лодыжек. Некоторые ходят с непокрытой грудью — огромной и отвислой, с большими сосками — и носят детей на спине, привязав их к себе самодельными плетёными лентами.

У горцев мягкий выговор, они редко улыбаются. Для переноски тяжестей женщины используют круглые плетёные корзины: они их таскают на спине как рюкзаки.

У многих хижин стоят фарфоровые вазы, доверху наполненные водянистым рисовым вином «нам пей», и из каждой на целый фут торчит длинная камышина. Этот нам пей так шибёт, что хватает нескольких глотков с непривычки.

Хижины в тех деревнях, где мы были, полностью соответствовали горскому стилю, принятому на Нагорье. Внутри такой хижины сразу находишь мешки с рисом и кукурузой, открытый очаг без каких-либо выходов для дыма в соломенной крыше и глиняные кувшины с рисовым вином. Кувшины с вином — это мерило благосостояния горской семьи.

При кажущейся простоте соединений бамбука и соломы при постройке хижин, горцы, тем не менее, очень искусно умели обрабатывать и стволы при изготовлении лестниц для своих домов; дома же их очень походили на соломенные хижины южно-тихоокеанских островов. Несущие части хижин соединялись между собой без единого гвоздя.

У монтаньяров много племён — банакей, седанг, кохо; мы же перевозили племя джараис, и оно говорило на собственном диалекте.

Эти люди страдали от типичных болезней Юго-Восточной Азии: спру, плоских и ленточных червей, анкилостом, от малярии и дизентерии.

Как и можно было ожидать в этом примитивном мире, дети с карамельной кожей были нездоровы. У них были вздувшиеся животы от глистов и плохого питания, красные распухшие глаза от трахомы — вирусной инфекции роговицы. Помимо этого их матери страдали от грозных заболеваний кожи.

Во Вьетнаме была страшная нехватка врачей, и горцам приходилось хуже всех из-за крайней удалённости селений.

Вместо докторов в деревнях практиковали знахари. Знахари Нагорья используют тот факт, что горцы в большинстве своём верят в духов. Горцы внимают знахарским молитвам, обращённым к дому, ручью, небу — чему бы то ни было, как Евангелию. Молитва знахаря — вот первый шаг на пути к победе над болезнью.

Если молитва не помогает и больному становится хуже, лечение меняется. Знахарь совершает серию жертвоприношений птиц и животных под аккомпанемент подходящих к этому случаю песнопений.

Кровью жертвенных животных окропляют пол в хижине, больному дают травы и делают припарки, а соседи сидят вокруг и ждут, что получится.

Конечно, несмотря на уверения знахарей, что обуявшие человека злые духи изгнаны, многие больные умирают, и лишь очень немногие монтаньяры переступают сорокалетний рубеж.

По подсчётам, вокруг Плейку обитало около 60-ти тысяч горцев, и к концу 1967-го года почти все они были перемещены в стратегические поселения согласно программе южно-вьетнамского правительства.

Нагорье Вьетнама состоит из горных хребтов, долин, ущелий и плато.

Горцы словно были созданы для жизни на Нагорье, под покровом трёхъярусных лесов, где призрачные туманы появляются внезапно и в любое время суток, где тебя терзают дневная жара и ночной холод и где тишина нарушается только хрюканьем свиней и блеяньем коз.

Генерал Зиап, военный гений, руководивший коммунистами в борьбе с французами, говорил, что тот, кто контролирует Нагорье, контролирует всю страну. Наверное, он был прав. Злые духи рыщут по Нагорью. Попав сюда, ты чувствуешь, что находишься в заколдованном уголке земли, где по ночам всё ещё бродят души французских легионеров, Хубилай-хана и его кровожадных монгольских орд.

Хан, правнук Чингис-хана, сверг династию Сун в Китае в 1279 году, однако его поход в Юго-Восточную Азию в 1284 году закончился плачевно. Он привёл во Вьетнам 500-тысячную китайскую армию, но партизаны под предводительством Чан Хынг Дао разбили вторгшиеся силы.

И именно в этих местах произошло одно из самых кровопролитных сражений этой войны.

Бои на реке Иа-Дранг в ноябре 1965-го явились первым и самым неприятным сюрпризом войны и обозначили первое полномасштабное появление регулярных частей СВА на Юге. Тогда же здесь пустили кровь 7-ому кавалерийскому полку, в истории которого был бой у реки Литтл-Биг-Хорн под предводительством генерала Джорджа Армстронга Кастера почти за 100 лет до этих событий.

Во время этих боёв позиции американцев были захвачены, огромное количество вертолётов сбито, а среди трофеев, захваченных у СВА на Юге, появились автоматы АКМ и гранаты РПГ.

Рельеф, растительный покров и затяжные муссонные дожди превращают Нагорье в один из самых диких, отсталых и опасных районов мира.

Горские деревни мало контактировали друг с другом, и у каждой был свой вождь — олицетворение закона и порядка.

В некоторых деревнях были колонии прокажённых. У них были свои участки земли, свои собаки и свиньи, и жили они так же, как все остальные, только за забором, отдельно от всей деревни. Руки и ноги у них были обмотаны тряпками: тряпки прикрывали культи, что оставила им болезнь вместо рук и ног.

Едва горцев вывозили из одной деревни в Эдап Энанг, мы сжигали её и двигались к другой. Мы были особо осторожны на тропах, ведущих из деревень. На пути могла попасться мина или того хуже — можно было напороться на засаду солдат СВА с пушками.

Однако день за днём программа по переселению двигалась гладко, без происшествий.

В одной деревне я дал ребятишкам несколько кусков мыла — первое мыло в их жизни — и в сточной канаве из бамбука, которую построили их отцы, показал, как им пользоваться.

Они смеялись и визжали, носились голышом и перебрасывали куски друг другу — точно так же, как делают американские дети.

Вдруг посреди этого омовения солдат, назначенный в охранение, — баня-канава находилась в 200 метрах от деревни — выдал очередь.