Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ион не без удовольствия опустился в теплую воду. Спасжилеты были разложены Танюшей так, что образовывалась удобная вмятинка и для головы, и для шеи. Можно было лежать, не шевелясь, и тело никуда не сползало. Правда, в длину Ион в ванне не помещался: согнутые колени торчали из воды двумя покатыми островками. Танюша забеспокоилась, не будут ли они мерзнуть; но тут Ион, собравшись с силами, уперся руками в задрапированные борта и развернул тело. Теперь колени, сложенные в одну сторону, были под водой.
— Тебе тепло, солнышко? — спросила Танюша, поглаживая Иона по голове.
Ион улыбнулся: впалые щеки озарил румянец. Улыбка была не такая, как прежде, когда обнажался весь ряд его длинных желтоватых зубов. Сейчас лишь уголки губ потянулись вверх. Но Танюше и этого было довольно.
— Не волнуйся, милый, ты поправишься! Вот полежишь в теплой водичке и согреешься…
Она знала, что вода будет уходить через неплотную втулку, и приготовилась регулярно подбавлять горячую. Но, когда прошло полчаса и Ион задремал, оказалось, что воды ничуть не убавилось. Правда, она заметно остыла. Танюша поняла, в чем дело: вода уходила, но ее компенсировала влага, сочившаяся из пор кожи. Она быстро придумала, что делать: отчерпала ковшиком немного воды в раковину, а взамен добавила из крана горячей. Температура ванны снова поднялась. Ион слегка пошевелился во сне, что-то бормотнул, но не проснулся. Танюша решила снова попробовать измерить ему температуру. Вода скрывала его тело почти по подбородок, но оставались уши. У Иона ушные раковины плотно прилегали к голове, что он постоянно использовал, засовывая туда ручки и сигареты про запас. Танюша осторожно, чтобы не разбудить его, сунула ему за ухо кончик градусника. Она уверяла себя, что теплая вода в ванне не исказит результат, но вместе с тем толщины заушной щели хватит на то, чтобы нагреть градусник до температуры тела. Минут десять, сидя на корточках, она придерживала рукой градусник, а когда, извлекла его, ртутный столбик показывал 37 и 1. Танюша обрадовалась: повышение температуры ассоциировалось у нее с относительно нормальным течением болезни. Это, по крайней мере, уже не тот загадочный холод, думала она. Она снова и снова выплескивала часть остывшей воды и добавляла горячую. Ион не просыпался, тем самым подтверждая, что она все делает правильно. В какой-то момент ее саму стал одолевать сон. Она принесла пенковый коврик и спальник, расстелила и легла, дав себе слово, что заснет только на пятнадцать минут. Однако лишь только голова коснулась пола, как сознание отключилось. Открыв глаза — наверное, сон продолжался минут сорок — она увидела, что за окном стало заметно светлее. Она немедленно вскочила и прильнула к борту ванны. Ион еще спал, но уже тревожно шевелился: его грудь наполовину выступила из воды. Торчали и колени, сложенные вместе и прислоненные к стенке. Танюша потрогала воду — она была совсем холодная. Боже! Теплая вода ушла, и взамен тело окружил его собственный пот. Танюша поскорее открыла кран. Плеск падающей струи разбудил Иона. Он медленно открыл глаза, вздохнул и поежился.
— Сейчас, родненький, сейчас! Сейчас будет тепленько!
То ли ей показалось, то ли Ион за это время исхудал еще больше. Покрытая волосками кожа груди туго обтягивала выступившие ребра; суставы казались толще, чем руки и ноги, которые они обслуживали. Глаза смотрели из глубоких темных впадин, и большим клювом торчал заострившийся нос. Или все как всегда, просто она измучилась и ей страшно?
— Ничего… мне хорошо, — проговорил он.
Голос у Иона стал совсем слабым. Он уже не улыбался, но внимательно смотрел на нее своими черными глазами, казавшимися из-за худобы еще больше.
— Знаешь, я… я сейчас позвоню в «скорую» и скажу, что у тебя высокая температура! Совру! Пусть делают со мной, что хотят!
Ион попытался поднять ладонь в протестующем жесте, но пальцы даже не добрались до поверхности воды.
— Не надо, малыш. Ты знаешь… мне сейчас лучше. Правда. Лучше, чем было вечером. Я так хорошо поспал…
Танюша, уже готовая бежать к телефону, нерешительно остановилась.
— Правда? Ты так считаешь? Просто… ты так похудел! И столько воды… из тебя выходит.
Ион шевельнулся, и прозрачная поверхность воды качнулась, скрыв ненадолго его костлявое тело.
— Воды? Ага… Э-гм… Понимаешь, человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Вот она и выходит… лишняя. Много ее, потому и выходит.
Его губы слегка дернулись, и Танюша догадалась, что он улыбается. «Слава Богу, шутит, — подумала она. — Значит, ему и правда лучше».
Ион снова прикрыл глаза и затих.
«Не буду спать, не буду спать», — пообещала себе Танюша, опускаясь на пол. Чтобы не уснуть, она оперлась на локоть и подперла щеку рукой. Прямо перед ней стояла ножка ванны, крашенная в незапамятные времена древней зеленой краской. Под днищем ванны скопилась пыль и валялись какие-то тряпки. Подобно крепостной стене, вверх уходил борт ванны со свисающей сырой простыней. Раздался легкий плеск — это Иона шевельнулся. Должно быть, устроился поудобнее. Вскоре послышалось ровное дыхание.
«Уснул», — успокоено подумала Танюша. — «Дай Бог, чтобы завтра ему было лучше! Может, действительно, это просто пониженное давление? Может, это действи…».
Сама того не заметив, она соскользнула с подставленной руки и упала на жесткое, но сладостное ложе спальника. Сон накрыл ее, как мягкое теплое покрывало — точно как в походе, когда рядом был Ион. Он и сейчас пришел к ней: осторожно выбрался из ванны, приподнял край спальника и лег рядом, сразу обвив ее всю руками и ногами, словно их у него было много, словно он был многорукий и многоногий бог. Танюша почти не удивилась, что он здоров. «Ты уже поправился, милый?» — только и спросила она, уткнув лицо в «домик» — ему в подмышку. «Конечно, я давно здоров», — ответил он. И как всегда, когда они соединялись в любви, он не улыбался: в такие минуты он всегда был очень серьезен, и даже немного старел лицом. «Ты никогда-никогда не уйдешь, правда?» —
