— Успокойся, Сердар, — сказал Анандраен и повелительным тоном. — Теперь некогда горевать, надо действовать.

— Ты прав, извини меня! Я не могу рассуждать, я действую, как сумасшедший! Я успокоюсь… Да, я… О! Горе тому, кто вздумал поставить им западню!.. Нет такой ужасной пытки, нет такой медленной смерти…

— Сердар, все мы твои друзья — мы просим тебя не допускай таких взрывов гнева, которые лишают тебя способности рассуждать и мешают нам хладнокровно обсудить дело и найти средство выйти из трудного положения.

— Да, вы мои друзья… Я вас слушаю; видите, я спокоен теперь…

Однако поступки несчастного не согласовывались с его словами; он, как безумный, вцепился ногтями в свое тело и рвал на себе волосы… Но это был кризис, и надо было дать ему пройти. После целого потока слез, рыданий, вскрикиваний он снова стал тем энергичным человеком, каким его знали.

— Довольно. Теперь поговорим, — сказал он мрачным тоном. — Если они погибли, я буду жить, чтобы отомстить за них.

— И мы с тобой, Сердар! — крикнули хором присутствующие.

Анандраен принадлежал к числу самых важных членов тайного общества Духов Вод. Это — не выдумка романиста; оно действительно существует в Индии и существовало в течение многих веков подряд. Оно ведет свое начало с первых времен мусульманского владычества и было создано с целью защиты народа от лихоимства завоевателей. Только благодаря этому обществу Нана-Сахиб и Сердар могли подготовить великое восстание, которое едва не положило конец английскому владычеству; также благодаря ему Нана-Сахиб мог до сих пор еще укрываться от поисков англичан. Всем известен тот бесспорный исторический факт, что принца нигде не могли найти, что он бежал, унеся с собой скипетр императоров Дели, и живет в никому неведомом уголке далекого Востока под покровительством этого могущественного общества.

Анандраен был спокойным, хладнокровным человеком по праву давнего знакомства с Сердаром он мог говорить с ним так, как не осмелился бы говорить никто из окружающих.

— Сердар, — сказал индус, видя, что тот успокоился, — я исполнил свой долг и должен вернуться к моему посту, но сначала хочу высказать тебе свое мнение об этом печальном для нас происшествии. Твои родные похищены тхугами, в этом не может быть никакого сомнения; тебе, я думаю, только чудом удастся найти их и явиться туда вовремя, чтобы спасти их. Я говорю это не для того, чтобы лишить тебя мужества, а чтобы ты употребил все свои усилия и собрал все силы своего ума, всю свою энергию, так как великая пуджа, или праздник душителей, будет через три дня, и все пленники, которых они забрали несколько месяцев тому назад, будут зарезаны на алтаре богини Кали по случаю этого торжества. На этот раз они так сумели скрыть свои следы, что мы никак не могли найти место, назначенное для исполнения их кровавых таинств, а между тем я пустил в ход своих самых искусных людей. Мне остается одна только надежда. Если Рудра приехал из Бихара, где он живет и куда я специально послал за ним, он, может быть, преуспеет там, где другие потерпели неудачу. Это самый удивительный человек на свете; ты знал его во время войны за независимость и видел его в деле. Если он у меня, я сейчас пришлю его к тебе.

— Благодарю тебя, Анандраен, — отвечал Сердар, который слушал последнего, не прерывая, — благодарю, что ты не скрыл от меня ужасной истины. Мы с друзьями постараемся по возможности скорее составить план кампании; нельзя же ехать наудачу, несмотря на неотложную спешность дела, но через час мы будем во всяком случае в дороге.

— Спускайтесь по Слоновой горе, это самый долгий, может быть, зато самый легкий путь сюда; я указал его Рудре на тот случай, если бы он вздумал явиться сюда в Нухурмур. Я очень удивлен, что его нет до сих пор. Салам, Сердар, и да хранят тебя боги!

— Салам, Анандраен! Доверяю тебе принца на все время нашего отсутствия… У меня не так много людей, и я вынужден взять с собой Сами.

— Я пришлю кого-нибудь на его место. Не беспокойся, впрочем, одни только тхуги могут задумать что-нибудь против него, но они не посмеют сунуться сюда.

— Не беспокойся обо мне, — сказал принц, присутствовавший при этом разговоре, — я слишком многим обязан тебе, мой друг, чтобы не сочувствовать твоему горю. Иди спасай своих родных, со мной может случиться лишь то, что угодно небу.

Последнее совещание. — Где тхуги. — Совет Барбассона. — Каста душителей. — Жертвы, предназначенные для великой пуджи. — Следы похитителей. — Подвиги Рудры. — Барбассон и изменник Максвелл. — Засада. — Поимка тхугов. — Диана спасена. — Правосудие и месть. — Съеден пантерами. — Восстановление чести.

НЕ УСПЕЛ АНАНДРАЕН УЙТИ, КАК ТОТЧАС ЖЕ началось совещание, — проходившее без излишних праздных споров; все находились в крайне лихорадочном возбуждении, каждый понимал трудность предприятия после серьезных слов, сказанных начальником поста Велура.

— Тхуги должны были иметь какое-нибудь основание, — начал Сердар, — чтобы оставить развалины Карли, где они могли выдержать продолжительную атаку, но где их легко было открыть. В то время, как все думали, что они находятся там, они были в другом месте, в каком-нибудь мрачном убежище среди чащи леса, и занимались там приготовлениями к празднеству, куда затем из предосторожности и отправились в последнюю минуту.

— Да ушли ли они из этих развалин? — сказал Барбассон. — Они тянутся на громадном расстоянии, с самыми разнообразными разветвлениями; тхуги могли вернуться обратно через какое-нибудь место, выходящее в лес, сделав предварительно вид, что совсем покидают развалины.

— Это необходимо проверить, — отвечал Сердар. — Не думаю во всяком случае, чтобы они ушли далеко. Их более двухсот человек, не считая женщин и детей, а такая толпа не может ведь не оставить после себя следов. Если бы Анандраен не заверил меня, что он послал на поиски своих самых ловких ищеек, я бы ни за что не поверил, чтобы их не могли найти в течение целых четырех дней.

— Позвольте мне сказать слово, Сердар! — вмешался снова Барбассон.

— Говори, мой друг! Мы научились ценить справедливость ваших слов.

— Я буду по возможности краток, — отвечал провансалец, — позвольте мне только высказать несколько соображений, поскольку я всегда придерживаюсь логических выводов. В нашем распоряжении три дня: это мало и в то же время много. Вы сейчас увидите, почему. Я утверждаю, что время, потраченное на обсуждение, не только не потеряно, но, напротив, будет употреблено с величайшей пользой, ибо от нашего решения, принятого твердо и быстро исполненного, зависит успех нашего предприятия. Ваши родные покинули Бомбей четыре дня тому назад, ровно через двадцать четыре часа после того, как корреспондент из этого города уведомил Анандраена об их отъезде. Последний тотчас же отправился к ним навстречу, следовательно, уехал из Велура в то время, как путешественники двинулись в путь; он должен был встретить их почти на половине дороги, то есть у развалин Карли. Но он никого не встретил и дошел до самого Бомбея. Это указывает яснее ясного, что ваши родные исчезли в первый же день своего отъезда и что тхуги, совершив это похищение, не выказывают больше признаков жизни. Подумайте: в этом случае им оставалось всего несколько часов, чтобы оставить эту местность и перекочевать в другую. Если же они действительно уехали, как же случилось, что Анандраен и его люди не встретили их, несмотря на то, что два раза в один и тот же день избороздили одну и ту же дорогу, а после них исколесили всю местность посланцы общества Духов Вод? Я считаю физически невозможным, чтобы Кишнайя и его приверженцы могли сделать хоть один шаг и не быть замеченными, если вспомнить при этом, что местность заселена как с одной, так и с другой стороны развалин. Ручаюсь собственной головой и головой почтенного Барбассона-отца, — провансалец ни при каких обстоятельствах не мог отказаться от шуток и всегда разнообразил ими свою речь, — да, я ручаюсь двумя этими благородными головами, что тхуги набросились на караван, затащили его в подземелье Карли и затем уничтожили свои шалаши, избушки и палатки, устроенные вокруг храмов, чтобы заставить всех думать, будто они ушли. Это самое простое, что они могли сделать, потому что жить постоянно в уединенной местности они не могут и должны вернуться в деревню после исполнения своих мистерий… Я сказал и не прибавлю больше ни единого слова, потому что, видите ли, логика — вот главное!