Днём, в обличье девушки, она тоже часто сидела на маленьком кладбище резиденции, наблюдая за тем, как дождевые капли расплываются на её молочной коже, испещрённой буквенными разводами. О чём она при этом думала, не знал даже Пасьянс, но Нассандра была счастлива и спокойна только под открытым небом – от погоды это не зависело. Осенними ночами, когда людям, покоившимся под поросшими мхом могильными плитами, бывало особенно одиноко, она пускала корни между могилами, превращалась в стройное деревце с берёзовой корой и простирала над камнями свои ветви в жесте защиты и покровительства.

Кэт тоже часто приходила сюда, как при свете дня, так и вечерами, но она очень старалась не превратиться в одну из тех, кто живёт лишь ради собственной скорби. Она честно пыталась проводить время в обществе других жителей резиденции и не быть для других обузой. Однажды она вместе с Целестином наведалась на один день в Лондон, однако сразу же заскучала по могиле Финниана и поняла, что, прежде чем она снова сможет отправиться в дальние поездки, должно пройти время.

Дожди, лившие всё чаще, не беспокоили Кэт. Она предпочитала приходить к Финниану вечером или ночью, поэтому всё равно не видела дождь, а только чувствовала его капли на лице и одежде. От дождя ей становилось легче: он помогал ей вспомнить о том, что на свете существуют и другие чувства помимо чувства утраты и ярости. Присутствие Нассандры ничуть не мешало ей: стройное деревце слушало её рассказы о Финниане, об их первых встречах в Либрополисе, о ссорах и шутках, о часах, проведённых вместе на крышах, о долгих разговорах и чудесном чувстве, когда можно молчать вдвоём, глядя на город, вниз, на переулки гетто, и вперёд, на замок Хэй и теплицу на холме.

Могила Финниана находилась недалеко от старой часовни в парке. От его надгробного камня была видна дальняя сторона резиденции, освещённые окна, за которыми устраивали свою новую жизнь оставшиеся здесь экслибры. Уже неделю никто не покидал поместье, и было похоже на то, что шестьдесят человек, населявшие его, останутся здесь надолго. Четверо экслибров, ушедшие два месяца назад, недавно вернулись присмиревшие. Несколько человек нанялись на полевые работы на ферму Чедвика и по вечерам возвращались домой до смерти уставшие, но довольные. Пока они работали на совесть, старый Чедвик не задавал вопросов. Правда, тот факт, что особенности внешности новых работников – волосы, росшие не там, где положено, глаза странного цвета или заострённые уши – ускользали от его внимания, был связан со слабым зрением хозяина, а не с его открытостью и стремлением идти в ногу со временем.

Через несколько месяцев в резиденции должны были родиться первые дети; пока же этого не произошло, всеобщей любимицей оставалась маленькая Лиэтт. Её приёмная мать следила за тем, чтобы многочисленные желающие не тискали малышку с утра до ночи, и вздыхала о том, что, похоже, вся эта катавасия прекратится только с появлением других младенцев, «дай-то Бог, чтоб поскорее!».

Похоже, посильный вклад в это дело вносил и фавн Кассиопеус. В своих ухаживаниях за симпатичной экслиброй, вместе с которой они красили фасад резиденции, он продвинулся далеко. Успеху не мешали даже костыли. Кэт часто встречала их вдвоём, и, хотя вид влюблённой парочки причинял ей душевную боль, она радовалась за фавна и его новую подружку. Сама она, проведя несколько часов в обществе других, снова и снова искала уединения у могилы Финниана.

После захода солнца здесь обычно никого не бывало, поэтому, заслышав шаги в мокрой траве, она удивлённо подняла глаза.

– Можно? – спросила Изида, вся в чёрном, нагибаясь, чтобы пролезть под ветви Нассандры.

Кэт на секунду показалось, что её лицо парит в пустоте. Она кивнула. Девушка сидела согнув колени на каменной скамье, которую Пасьянс приволок сюда с другого конца кладбища. Иногда он сам посиживал на ней днём вместе с Нассандрой, однако по вечерам скамейка была в полном распоряжении Кэт. Она спустила ноги и указала на место рядом с собой.

– Только тут мокро, – добавила она.

Пожав плечами, Изида присела рядом с девушкой, глядя на могилу. Это она с помощью библиомантики стёрла с могильного камня старинную надпись, нанесённую, вероятно, несколько столетий назад. Вместо неё на камне теперь было выбито имя Финниана, дата его рождения и дата смерти, просто и без завитушек – Финниан был бы рад этому. Под датами была выбита мысль, которой Финниан однажды поделился с Кэт: «Жизнь должна иметь вкус победы».

Несколько ночей назад в резиденцию позвонили. Звонок был из Оксфорда, из телефонной будки возле Сент-Жиля. Звонила мать Кэт. По её словам, перед будкой стоит машина, а в её багажнике – ящик, в котором находится урна с прахом Финниана. Кэт с друзьями помчались в Оксфорд, но, когда они туда добрались, её матери там уже не было. В указанном месте перед будкой стояла машина, и ящик с урной был на месте. Кто-то – не Кэт – заглянул в урну и проверил, нет ли там маячка. На обратном пути девушка держала урну у себя на коленях и весь следующий день не расставалась с ней. Только потом, смирившись, она была готова похоронить Финниана.

Теперь, некоторое время спустя, Кэт искоса наблюдала за Изидой. Даже в неверном свете окон резиденции было заметно, что черты экслибры чуть разгладились и поздоровели. Зависимость от Абсолона высосала из неё немало сил и, вероятно, стоила ей нескольких лет жизни, но экслибра постепенно выздоравливала. Помог целебный сон, а также, не в последнюю очередь, задача, которую Изида и Дункан поставили сами себе.

– Пип вчера сказал, что ты снова была у чернильных поганок.

Изида кивнула, слабо улыбнувшись.

– У меня ощущение, что на самом деле мы нужны им гораздо меньше, чем мы думаем. Работы по устройству лагеря продвигаются быстро. Они используют куски корпуса «Флёр» и всё, что попадётся под руку, и у них неплохо получается. Дункан и я раздумываем, не отвести ли их к старому лагерю братьев-бардов в корнях секвойи, – хотя лично я считаю, что это не лучшая идея. Это далеко, идти нужно будет через лес. Без «Бланш» такой поход займёт не меньше недели. Кроме того, о местонахождении лагеря известно Академии. Возможно, он её больше не заботит, но лучше не искушать судьбу. – Взгляд Изиды скользнул на могилу Финниана.

– Идея поселить чернильных поганок в Лесу мёртвых книг ему бы понравилась, – сказала Кэт. – Он любил там бывать.

Ей вспомнилась ночь, когда он впервые взял туда с собой её, – задолго до того, как они объяснились. Тогда-то она и поняла, что влюблена в него, но не могла признаться ему в этом. Они потратили кучу времени, ходя друг вокруг друга ещё целый год, но не решаясь поговорить начистоту. Удивительно, что в конце концов им всё же удалось это сделать. Впрочем, возможно, это было неизбежно. Кэт не верила в судьбу и предопределение, в сфере отношений – так уж точно на все сто, но после той ночи в Лесу мёртвых книг, когда Финниан впервые показал ей каллист, ни на кого другого она и смотреть не могла.

Дождь тихо шелестел по листьям Нассандры, ветви её покачивались, как будто она могла читать мысли, медленно тёкшие в голове Кэт.

– Я хотела кое о чём тебя попросить, – сказала Изида.