И предельно трудно. Когда Карцер упал, его меч отлетел в густую траву. Но Карцер был крепок, как тиковое дерево, и сдаваться не собирался. Очень трудно голыми руками убить человека, который не хочет, чтобы его убили.

Ваймс сбросил с руки кастет, потому что кастет мешал ему вцепиться Карцеру в глотку. Хотя задушить мерзавца тоже не удалось — Карцер попытался большим пальцем выдавить Ваймсу глаз.

* * *

Они покатились среди могил, царапаясь и извиваясь в тщетных попытках заполучить преимущество. Кровь заливала левый глаз Ваймса. Его ярости достаточно было бы и секунды, чтобы взять верх, но в этой секунде ему было отказано.

Он перекатился еще раз и, вытянув руку, нащупал на земле брошенный меч. И когда Ваймс снова вскочил на ноги, он уже был вооружен.

Откатившись в сторону, Карцер тоже поднялся — удивительно проворно для человека, у которого только одно здоровое колено. Ваймс увидел, что он схватился за ветвь цветущей сирени, на темную землю посыпались благоухающие лепестки.

Шорох металла, блеск лезвия в темноте. Карцер захихикал, словно говоря: «Неплохо веселимся, да?»

— И кто же меня сегодня арестует? — спросил он, когда оба немного отдышались. — Сержант Киль или командор Ваймс?

— А кто сказал, что тебя арестуют? — откликнулся Ваймс. — Я имею право на самооборону, Карцер.

— О да, еще недавно ты имел на нее право, господин Ваймс, — хмыкнула тень. — А теперь я стою перед тобой. — Что-то со звоном упало на гравийную дорожку. — И я не вооружен, ха-ха. Бросил на землю последнее оружие. А безоружного убивать нельзя, господин Ваймс. Ты должен меня арестовать, притащить к Витинари. Чтобы тот выслушал меня, ха-ха. Ты не можешь убить меня прямо здесь.

— Мне все равно, что ты болтаешь, Карцер.

— Тогда лучше убей меня, господин Ваймс. У меня нет оружия. И бежать я не могу.

— У тебя всегда есть еще один нож, Карцер, — сказал Ваймс, пытаясь заглушить в себе рев зверя.

— На этот раз нет, господин Ваймс. Да ладно тебе, господин Ваймс. Попытка не пытка, верно? Каждому надо дать шанс, а? Никаких обид?

В этом был весь Карцер. Никаких обид. Дать шанс. Попытка не пытка.

В его устах правильные слова превращались в грязные ругательства.

Ваймс подступил на шаг.

— У тебя есть прекрасный дом, где тебя ждут, господин Ваймс. А что есть у меня?

Он умел говорить убедительно. Такой кому хочешь мозги запудрит. И ты даже забудешь о тех, кого он убил.

Ваймс многозначительно посмотрел ему под ноги.

— Ой, извини, я прошел по твоей могиле, — сказал Карцер. — Не хотел тебя обидеть.

Ваймс промолчал. Зверь завыл. Зверь хотел заставить этот рот умолкнуть навсегда.

— Ты не станешь меня убивать, господин Ваймс. Только не ты. У тебя есть значок. Ты ведь не такой, господин Ваймс.

Ваймс не глядя сорвал с себя значок.

— Да, я понимаю, ты хочешь меня напугать, господин Ваймс, и многие сказали бы, что ты имеешь на это полное право. И догадайся, что я сейчас сделаю? Брошу на землю еще один нож, ха-ха, ты ведь знал, что у меня есть еще один, верно?

Все дело в голосе. Из-за этого голоса начинало казаться, будто все, что ты знаешь, не более чем ложь.

— Ладно, ладно, я вижу, что ты расстроен, ха-ха, неудивительно, и тебе известно, что у меня всегда есть третий нож, смотри, его я тоже бросаю на землю…

Ваймсу оставалось сделать всего пару шагов.

— Вот так, господин Ваймс. Больше никаких ножей. Сбежать я не могу. Сдаюсь. На этот раз без подвоха. Сдаюсь, понятно? Просто арестуй меня. В память о прошлом, а?

Зверь внутри Ваймса истошно завопил. Никто не скажет Ваймсу дурного слова, если он лишит палача десяти долларов и бесплатного завтрака, вопил зверь. И да, убить Карцера сейчас одним ударом меча значит подарить ему легкую смерть, ведь любой палач знает, что казнь может быть разной, и во всей стране не найдется палача, который позволит такому подонку умереть без мучений. Боги тому свидетели, он заслуживает…

…но молодой Сэм смотрел на Ваймса через тридцать разделявших их лет.

Стоит человеку сломаться, ломается все. Так устроен мир. Да, обстоятельства могут тебя согнуть, а если хорошенько припечет, то и скрутить в бараний рог. Но нельзя, чтобы они тебя сломали. Потому что сломаешься ты — и начнет рушиться все, пока вообще ничего не останется. Все решается здесь и сейчас.

Ваймс опустил меч.

Карцер вскинул на него глаза и произнес с усмешкой:

— Знаешь, ха-ха, терпеть не могу яйца без соли…

Ваймс почувствовал, как рука помимо его воли поднимает меч…

И останавливается. Кроваво-красная ярость заледенела.

Зверь был вокруг него. Он не был другом, только зверем. Полезным, но тем не менее зверем. Можно держать его на цепи, заставлять плясать или жонглировать мячиками. Зверь не способен думать. Он глуп. Но ты, ты сам и зверь — не одно и то же.

Ты не обязан делать то, что ему хочется. В противном случае Карцер победит.

Ваймс разжал пальцы, меч упал на землю.

Карцер не сводил с него глаз. Ваймс улыбался, и эта улыбка была куда более зловещей, чем гримаса ярости. В руке Карцера блеснул металл. Но Ваймс уже налетел на него, повалил, перехватил запястье и стал колотить его рукой по надгробию Джона Киля, пока четвертый нож не выпал из окровавленных пальцев. Подняв Карцера на ноги, Ваймс заломил ему обе руки за спину и вдавил грудью в каменную плиту.

— Посмотри на небо, Карцер, — сказал он, прижавшись губами к его уху. — Видишь закат? А звезды? Завтра для моего сына Сэма они будут светить ярче, потому что не будут больше светить тебе, Карцер. Еще не высохнет утренняя роса, как я притащу тебя к Витинари, и у нас будут свидетели, много свидетелей и, возможно, адвокат для тебя, если найдется хоть один, у кого хватит лживости просить за тебя, не меняясь в лице. И тогда, Карцер, тебя отвезут в Танти, на виселицу, без промедления, чтобы ты смог сплясать пеньковый фанданго. А потом, не сомневайся, я пойду домой и, быть может, съем яйцо вкрутую.

— Мне больно!

— Да ну? А ведь и ты говоришь правду, Карцер! — Ваймсу удалось сжать оба запястья убийцы стальной хваткой и свободной рукой оторвать рукав от своей рубашки. — Я действительно делаю тебе больно, но я делаю это по уставу. — Обернув пару раз запястья Карцера рукавом, он крепко затянул узел. — Я позабочусь, чтобы у тебя в камере была вода. Позабочусь о том, чтобы тебе принесли завтрак, все, что пожелаешь. А еще позабочусь, чтобы палач сделал свою работу как надо и ты болтался на виселице, пока не задохнешься. Может, я даже проверю, хорошо ли смазаны петли люка.

Он ослабил хватку, Карцер пошатнулся, и Ваймс подсек ему ноги так, что тот упал, как куль.