Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неплохо было бы дать пару–тройку тысяч тестю. Дом в деревне, где сейчас находилась у родителей жена с детьми, весной надо было покрывать заново.
" И не шифером. Железом…»
Еще он подумывал о жене:
" Тамарке можно заказать мутоновую шубу. У всех ее подруг есть. Она одна в куртке бегает…»
Еще можно было оставить детей у тещи и на пару махнуть в Чехословакию.
" Или — в Болгарию…»
В их семейной жизни ничего подобного еще не было.
Они поженились сразу как закончили школу. О их свадьбе в деревне долго еще кому не лень чесали языки.
Дочь директора школы — победительница всяких районных конкурсов, по которой сох не один однокашник, положила глаз на самого безалаберного, беззаботного, без царя в голове…
Служить пришлось в Мордовии, в войсках МВД. Вернувшись, поступил в черкизовскую специальную среднюю школу милиции. Через неделю молодая переехала к супругу в Москву. За короткое время замужества родила мужу двух детей и жила, как все жены ментов, перидически сбегая с детьми снова в деревню, откуда уехала…
" Сейчас начнется!..»
Теперь он уже не отрывал взгляда от часов.
Волоков еще не понял, что произошло.
Только нутром почувствовал, что обстановка на багажном дворе изменилась. Увидел, как забегали вдруг менты в штатском.
Волок их сразу засек привычным глазом.
Багажный двор мгновенно отгородили цепочкой от выхода в город со стороны прирельсового Почтамта.
На вокзале что–то случилось.
Невзрачный молодой мент, лимитчик по внешности и поведению, подошел, заглянул к Волоку в машину. В глаза лимитчику сразу бросилась ментовская фуражка сзади у стекла и шинель с лейтенантскими погонами между сидениями.
Волок–спросил беспечно:
— Чего там, земляк?
Вопрос объял необъятное.
Мент–лимитчик — простая душа — сразу узнал в Волоке такого же, как он — деревенского не стал хитрить:
— Вроде стрелял кто–то…
— На перроне?!
— Да. С полчаса назад.
— Не хера себе!
Волок взглянул в зеркало заднего вида. Там не было никого, кроме пассажиров и ментов.
— Поймали?
Лимитчик не ответил, кивнул на бардачок.
— Курить есть?
Они закурили.
Волок не сомневался в том, что стрелял кто–то из них — Голицын или Субанеев.
— Твоя? — спросил мент про машину.
— По доверенности. Тестя. Самому ему уже трудно водить…
— У меня у самого тесть инвалид…
— Ясно. А те, что стреляли… Скрылись?
— Ну…
Волок не выдал себя:
— У нас, у ментов, одна дорога, у них, у преступников сотня… — Он взглянул на часы: Голицын с Виталькой, должно быть, были уже далеко.
Лимитчика окликнули по рации. Видимо, дежурный. Он откликнулся с ленцой:
— Так… Понял…
Простились тепло, даже дружески. Вобщем–то вроде ничего друг другу и не сказав:
— Пошел? — спросил Волок.
— Надо.
— Ну давай.
Он тоже решил сваливать.
Оставаться дольше было рисковано.
Волок погнал в сторону Дубининской улицы. На случай чрезвычайных событий такого рода у каждого было подобрано укромное место, где его никто не станет искать.
Таким местом для Волока была тихая зимняя дача в районе Малые Вяземы, которую ему бесплатно предложил земляк–инвалид. Волоковы прожили в ней с детьми один сезон. Потом отказались–жену потянуло в деревню…
Закрытые на зиму верранды второго этажа, маленькая квартирка внизу. Сарай, приспособленный под гараж. Хозяин — переживший инсульт инвалид, его редко выходившая на улицу сестра…
Там следовало залечь на дно и выждать время.
Но предварительно следовало позвонить в «Аленький цветочек» Люське Джабаровой. Поставить в известность…
На приличном расстоянии от вокзала, Волок притормозил у телефонаавтомата.
— Алло! Люся…
Джабарова его сразу узнала:
— Ты? Давай, они здесь…
Волок сделал круг по Арбату, проверил, нет ли слежки.
Позади все было чисто.
Как и по всей столице, закрытой для приезжих на время партийного съезда, на Арбате в переулках было тоже малолюдно, серо, ветренно. Наглядной агитации тут было меньше — несколько плохо закрепленных транспарантов валялись
на тротуаре.
Волок заехал со стороны Гагаринского переулка и «Аленький цветочек» открылся сразу за поворотом — отреставрированное небольшое здание с неброской вывеской у входа, темными непроницаемыми окнами.
Тут же Волок увидел еще иномарку и выходивших из нее кавказцев земляков покойного Сергея Джабарова — с длинноногими одетыми на валюту девочками.
Волоку показалось — он узнал в одной из них Ксению — в короткой шубке, мужской шляпе, с сигаретой в длиннющем мундштуке…
" Вот уже воистинне: то ни разу, то дважды на дню…»
Кавказцы и их спутницы направились через двор — в организованное Сергеем Джабаровым незадолго до гибели варьете.
Волок притормозил. Вышел. Сигнальное устройство включать не стал. Стоянку охранял малорослый мускулистый кавказец, Волок видел его не впервые, кивнул. В ответ получил такой же кивок — недобрый, хмурый.
Охранник был обижен на всю жизнь — ростом не вышел. Обделен самым вторым бесценным для мужика .
" Опасный абрек…»
Кавказец не расставался с короткой тростью или дубинкой, держался подчеркнуто независимо. Друзей Люськи Джабаровой, к которым относил Смердова, Волока и всю их компанию, терпел вынужденно, не скрывая неприязни.
— Сергей Джабаров не приехал? — не удержался Волок, проходя.
— Нет, — абрек отвернулся.
СУБАНЕЕВ
Виталька Субанеев был уже на месте, в кафе, выпивал в одиночку за дальним
угловым столиком.
Волок сразу заметил, что тот отводит глаза.
" Чем–то расстроен…» — направился к нему.
Зал был почти пустой. Официантка в веселенькой кофточке и юбочке, едва закрывавшей подбрюшье, обещающе улыбнулась, когда он проходил, одернула короткий фартучек.
Еще через пару минут она поставила перед Волоком чистый прибор, небольшой графинчик с водкой, легкую закусь.
— Приятного аппетита, мальчики…
Субанеев, несмотря, что не в настроении, не удержался–погладил официантку по ноге, повыше колена.
— Ты — радость…
— Правда?
— Без всякого сомнения.
Волок налил себе и Витальке, чокнулся с его рюмкой. Не дожидаясь выпил.
— Что там вышло на вокзале? Отбой?
Виталька кивнул на графин.
— Давай еще. По чуть–чуть… — Он поймал взгляд официантки, поднял рюмку. — За твое здоровье…
Волок не поспешил пить вторую.
— Как вы выбрались с вокзала?
— В это время двигались машины с делегатами. Мы пристроились. Ушли чисто.
— Голицын здесь?
— Он сейчас у Люськи, наверху. Со Смердовым…
Причиной происшедшего на перроне был Субанеев.
Цвет народных слуг и партийных избранников в черных «волгах» медленно правил вдоль перрона. Виталька следил за ними и неожиданно, даже не почувствовал, как нечаянно нажал на курок «чески збройовки». Сработал разношенный
